Форум » Кладовка форума » Вилла "Хиллари" 0.3 » Ответить
Вилла "Хиллари" 0.3
Mag Jordan: Шикарная вилла в викторианском стиле в полусотне километров от Нью-Йорка.
Ответов - 121, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
Alexander Dorokhov: Следующие пару минут Александр чувствовал себя памятником. Вернее, бюстом, не чувствуя ног, в том числе несчастную косточку под коленкой. Положение было жутковатым, но страха не было, пришло лишь облегчение, что тест закончился, довольно быстро и без особых жертв. Облегчённый выдох, и равновесие можно было больше не держать. Обиды на Маргарэт за такой приём он не держал - заслужил, кроме того, он был рад, что обошлось хотя бы без ударов в пах. С трудом переставляя лениво оживающие ноги, особенно подбитую уже дважды, Дорохов добрёл до подоконника и сел рядом, с хрустом поставив кисть на место. Боль возвращалась, но он позволил себе пустить её в сознание, прикрыв глаза и расслабляясь, тихо ожидая, пока она не утихнет сама собой. Уже через минуту он мог нормально шевелить пальцами руки, через полторы утихли следы от ударов, через две прошло колено. Алекс не открывал глаз - казалось, он задремал.
Mag Jordan: Маргарэт не обратила вниания на подошедшего русского. Не нападает и хрен с ним, только подумалось ей. Правая рука постепенно наливалась жгучей болью, не меньшей болью отдавалось бедро, стоять было неудобно, словно штырь загнали в спину. Мэг чуть поежилась и изменила позу, чтобы не так сильно чувствовать свой позвоночник. Она до конца отметила все, что было необходимо, и прислонилась к краю подоконника, расслабляясь. В молчание ворвался звук раскрываемой двери - в комнату вошел Дерек, выдавший длинную нецензурную тираду. Маргарэт ухмыльнулась, полностью повторила его тираду, и тихо добавила - **** будет, когда ты полностью меня осмотришь, только для начал пусть кто-то русским займется. Выйди, Алекс... Дождавшись пока русский выйдет, Мэг легла на татами, доверяясь рукам врача. - Что ты чувствуешь? - Судя по распространяющейся и пекущей боли в районе седьмого и шестого позвонка, приступам прихватывающим дыхание … -она вздрогнула, выпрямляясь, когда рука врача, мягко скользившая по её позвоночнику, вызвала своим прикосновением приступ сильной боли от которой просто перехватило дыхание. – … похоже на защимление между шестым и седьмым… но я не уверена… Дерек внимательно посмотрел на Маргарэт, осторожно вновь коснулся места, где она вздрогнула и снова получил тот же результат. Только теперь Немо со свистом выпустила воздух и стиснула челюсти. - Похоже действительно защимление… для смещения слишком быстро распространяется боль. - Врач осмотрелся. – Не самое лучшее место, чтобы вправлять тебе спину… Маргарэт упрямо посмотрела на врача, словно говоря ему, что думает по поводу его мнения. - Осторожно ложись на живот, руки согни в локтях и уткнись в ладони. Оружие есть? Мэг кивнула, медленно разгибаясь. Сейчас всё сознание сосредоточилось только в одном месте – между двумя тонкими костными пластинами, которые, казалось были окутаны клубком боли. Ни о чём не задумываясь, Мэг кивнула в бок, где на скамейке лежал оставленный кем-то метательный нож. Дерек осторожно взял оружие. - Может сначала рука? Мэг, наконец удобно улегшаяся, котоко ответила - Нет. Врач бросил короткий взгляд на дверь, и ничего не сказав ухмыльнулся. - Ты способна не убить меня во время процедуры? - Не знаю. Постараюсь… не убить… Врач опустился на колени рядом с лежащей девушкой, расстёгивая застёжку бюстгалтера и спуская лямки и осторожно начал скользить руками по обнажённой спине. Маргарэт стиснув зубы мысленно проклинала все на свете. Боль ещё не была сильной, просто скользящей, словно готовящей к чему-то более жуткому, но от каждого прикосновения всё тело словно заковывало в многокилограммовый доспех, пронизанный иглами, и ей с трудом хватало выдержки не застонать и не закричать. По телу волнами расходились болезненные судороги, вынуждая впиваться зубами в собственные губы. Врач достаточно долго разминал спину, и Джордан даже умудрилась попривыкнуть к боли и даже слегка расслабится. На губах давно появился солоноватый привкус, но слизывать стекающую кровь не было сил. От очередного прикосновения она чуть сместилась и врач подсунул ей к лицу её собственный нож с обмотанной бинтом рукояткой. - Стисни зубами… Маргарэт равнодушно выполнила его просьбу. Дерек словно ощутил её апатияю и начал что-то говорить, монотонно, по-испански, и Немо даже подумала, что он выучил некоторые фразы специально для того, чтобы весь тот бред, который нёс успокаивал её. Окровавленные губы расчертила ухмылка, а потом… … была боль, дикая, адская, разрывающая на части, так словно какой-то великан схватил её и об колено разломал позвоночник на мелкое крошево. Девушка насмерть вцепилась зубами в скрытую бинтом сталь и на мгновение даже показалось, что она перекусит к чёрту собственный нож, и выгнулась так, что врач даже слегка отпрянул, но всё же продолжал мягко растирать только что вправленный позвоночник. Нож выпал… девушка беззвучно захрипела, чувствуя как боль начинает отступать, хотя отсутупать было слишком громко сказано, больно было смертельно, но хотя бы прояснилось сознание. Дерек осторожно завершил массаж и склонился к Маргарэт. - Как ты? Девушка чуть потянулась, чувствуя каждый позвонок, но боли уже почти не было, в отличие от руки, напомнившей о своем приятном положении. - Нормально. Еще рука.
Alexander Dorokhov: Александр только по выходу из зала понял, что что-то не так, рванулся было обратно. Дэйв не пустил. Сердце в груди забилось, подобно церковному колоколу, возвещающему тревогу. Но было уже поздно что-то менять, даже в случае, если он снова переборщил с тестами и помял Маргарэт. Дэйв безмолвно конворировал его до комнаты, и его шаги позади отдавались в голове так же гулко, как удары сердца. Дорохов успокоился, только выкурив в комнате три невкусные сигареты подряд, глядя в окно. Он вдруг вспомнил, что её "нельзя сломать, лишь согнуть", и от этого сразу стало полегче. Джордан выпрямится вновь, чтобы продолжать его мучить... Русский лёг на кровать, не снимая ботинок и зажав зажжённую четвёртую сигарету между пальцами, но не затягиваясь. Дым медленно поднимался вверх, и Александр видел в нём очертания моментов жизни Джордан, от самого рождения и до злополучного дня в ресторане. Как же это получилось, что он к ней привязался настолько? "Sunrise again, New morning is new pain... Sleep a little more, day is so far away. I'm your angel, a sentinel behind your back. Everything will be okay... I promise that..." Всё-таки вспомнив те строчки, Дорохов прикрыл глаза и всё же тревожно задремал, не потушив сигарету в руке. Этот день не заладился с самого начала...
Mag Jordan: Боль отступила,как отступала всегда под умелыми руками Дерека.Напоминанием остался лишь фиксирующий бинт на руке,да ноющая спина.Дерек ушёл,оставив её наедине с осознанием собственной слабости.Отец часто повторял,когда у неё что-то не получалось:"Всего
Mag Jordan: лишь женщина".И сейчас она как никогда остро ощущала себя слабой женщиной,посягнувшей на мужскую власть.Мэг не спеша поднялась в комнату русского,как раз вовремя,чтобы затушить его сигарету,грозившую пожаром в доме.Молча укрыла его,и пошла к двери.
Alexander Dorokhov: Пустой перрон был абсолютно скрыт густым туманом. При просмотре с платформы открывался одинокий ржавый рельсовый путь. Противоположную платформу не было видно, или её и вовсе не было. Платформа выглядела как обычная подмосковная станция, которой давно не пользовались - забитое уже начавшими гнить досками кассовое окошко, потрескавшийся бетон... На насквозь проржавевшем указателе сообщалось, что название этого места "D..ea.. ....ion". Русский одиноко курил на облезлой скамейке, одну из ножек которой заменили на стопку из кирпичей. Он не помнил, как тут оказался и что здесь делает. Понимал лишь, что должен уехать отсюда... но куда? И откуда? Из тумана буквально вынырнула чернокожая девушка-подросток, в старом джинсовом костюме с кучей нашивок. В её ушах, похоже, не было живого места - сколько там колец и серёжек, русский сосчитать не смог. - Привет! Я Лиза. - девчонка приветливо улыбнулась, садясь рядом и закинув ногу на ногу. Её лицо было Дорохову откуда-то знакомо, но где он мог видеть такое чудо, вспомнить не получалось. - Алекс. - русский вынул изо рта сигарету, протянув руку своей единственной попутчице. Та пожала руку, но похоже, знала русского по имени, и не только по имени. Пожав его руку, она выдернула сигарету из его пальцев и бросила на перроне, растоптав худенькой ножкой. - Перестань так делать. Сгоришь. А тебе ещё столько предстоит сделать... - Например, что? - Александр заинтересованно посмотрел на девчонку, откинувшись на спинку кресла. Похоже, она что-то знала о том, что он тут делает. - Хотя бы уехать отсюда, если хочешь быть живым... и здоровым хотя бы на голову. - девчонка взяла ладонь Алекса и вложила туда что-то бумажное. Он развернул ладонь - билет. Из тумана раздался характерный шум, затем показался свет, и мимо пронёсся тепловоз, ведущий за собой несколько вагонов. Лиза встала и пошла, не попрощавшись. - Разве ты не едешь со мной?! - крикнул Дорохов ей вслед. Она остановилась, оглянулась и покачала головой. - Нет... Но я буду ждать тебя здесь. Лиза возобновила движение, быстро скрываясь в тумане... Русскому ничего не оставалось, как уехать по полученному билету. Дверь вагона №6 открыла заплаканная проводница средних лет, как-то странно взглянувшая на Дорохова с его билетом, но безмолвно пустившая его внутрь. Вагон оказался плацкартным и забитым битком, и все пассажиры выглядели как-то странно... У окна плакала над какой-то фотографией молодая девушка, старик в инвалидном кресле бормотал что-то бессвязное, из которого Алекс понимал только слово "дочь", бледный Мужчина с седыми висками угрюмо глядел в окно, из глубины вагона раздавался детский плач - ребёнок звал папу... У русского мелькнула мысль о том, что он едет в одном вагоне с людьми, эвакуированными из зоны стихийного или техногенного бедствия. Пассажиры оборачивались и глядели ему в след, кто-то с ужасом, кто-то с ненавистью, кто-то с грустью и болью, кто-то и вовсе каким-то непонятным взглядом. Дорохов постоянно слышал за спиной разноголосый шёпот. - Это он... - Он... - Убийца... - Один из них... - Это он... Поезд, начавший движение сразу же, как русский оказался в вагоне, вовсю набрал обороты, когда он дошёл до своего бокового места в конце коридора. И все продолжали таращиться на него, высовывая головы в коридор... Сон прервался, как только Александр почувствовал прикосновение к телу мягкой ткани. Открыв глаза, он лишь один миг видел лицо Мэг, но успел прочесть многое... Не поняв, правда, почти ничего. Включая и одеяла на нём, вместо подзатыльника за то, что лёг в обуви. - Чего ты, Мэг? Дорохов откинул одеяло и встал, посмотрев в спину Джордан. Он заметил бинты на руке, но судя по тому, что походка чуть-чуть изменилась, дело было не только в ней. Русский встал с кровати и осторожно положил руку девушке на плечо. - Извини, я не хотел тебя калечить. Наверное, мне... - её лицо вновь попало в поле зрения, но на этот раз он всё же сумел прочитать там чуть больше. Достаточно для того, чтобы не делать ей хуже пустыми извинениями и поднять её дух, используя другую тактику. - Ты знала семью Карла? Где они сейчас? - Дорохов задал вопрос не по теме, чтобы отвлечь и её, и себя от мыслей о случившемся. Девочку из сна он не видел почти десять лет, а значит, она была не его воспоминанием...
Mag Jordan: Маргарэт чуть поморщилась. Она совсем не хотела сейчас с ним разговаривать, тем более слушать бессмысленные и неискренние извинения. Ей достаточно было ноющей боли, и тяжелого осознания собственной глупости. Она поежилась от его прикосновения и обернулась, слегка устало глядя на русского. - Это стандартный тест и хватит извиняться. Русский словно что-то понял, Впрочем, что он может понять-то? и сменил тему. Маргарэт честно сделала вид, что вспоминает что-то, а затем искренне ответила. - Знала. Не знаю. Она нервно поправила прядь волос упавшую на лицо, и отвела взгляд. - Зачем тебе понадобилась его семья? Насколько я знаю они от него сбежали несколько лет назад, после того, как его жена узнала, что он делал с их дочерью. - Она брезгливо поморщилась, не совсем владея собой. Наркотический анастетик вгонял её в состояние легкого транса, но и без него она бы долго не простояла бы на ногах.
Alexander Dorokhov: Русский грустно улыбнулся. Тут и так было много, отчего можно было тронуться умом, если он сейчас расскажет о своём сне - глядишь, вернётся в дом с тополями. Сложнее было вообще не думать о том, что он увидел, но это навело его на мысль о том, что семей он сам умудрился разрушить за свою жизнь. И начинать надо было с собственной... - Тест стандартный, но результат... - Дорохов снова скользнул взглядом по бинту и замял фразу, вновь пообещав себе не лезть в гнойные раны. Не в этом результате дело, да и хрен бы с ним... - Незачем... просто я вдруг понял, каково это - потерять часть семьи. - Дорохов отошёл к столу, выложив на поверхность стола фотографию. Впору было достать ещё одну сигарету, но взглянув на те, что уже лежали в пепельнице, русский справедливо рассудил, что и вправду сгорит изнутри. За эти паршивые девять дней он и так сбросил килограмм пять, если начать дымить, как паровоз, то от него и вправду останется одна тень... Потому он ограничился лишь освежителем дыхания, вновь рассматривая фотографию. - Ещё будут тесты? - спросил он, не оборачиваясь.
Mag Jordan: Маргарэт устала стоять, и пройдя чуть вперед, прислонилась к косяку двери, молча рассматривая передвижения Дорохова. Его слова не заставили её задуматься или понять что-то, просто от упоминания о части семьи, зашлась та часть сердца, которая не окаменела еще сполна, и Мэг с трудом с ней справилась, понимая, что итак достаточно много видел русский, чтобы сделать ему еще один подарок. - Тяжело. А еще тяжелее осознавать, что ты ничего не сделал, чтобы сохранить свою семью. - Она вновь поправила волосы. - Будут. Еще три теста, и если ты их пройдешь, то завтра мы полетим в Нью-Йорк, чтобы ты начал осуществлять то, для чего тебя загружали.
Alexander Dorokhov: - ...А еще тяжелее осознавать, что ты ничего не сделал, чтобы сохранить свою семью... "Или друзей..." Алекс оставил фотографию в покое. Новый Андрюха смотрел с картонки довольно холодно, слишком холодно для него, но это едва ли можно было считать фальшью. С волками жить... - Сейчас? - русский повернулся к Мэг, заглянув ей в глаза. Нет. Просить её сейчас это делать было бы с его стороны свинством, как минимум... - Кстати, для чего ты меня загружала? Вопрос с двойным дном. Дорохову с самого начала было интересно, зачем она загрузила в него свою жизнь, зачем загрузила ему что-то вообще и почему вообще нельзя было сделать это каким-нибудь более нормальным способом.
Mag Jordan: Она горько ухмыльнулась, подумав, что сейчас она может разве что вербальные тесты проводить, но никак не тактильные. - Не думаю. - Маргарэт не стала ничего больше говорить, хватало итак собачьего взгляда русского, который видимо совершенно решил себя замучить не нужным чувством вины. - Ты хочешь это узнать прямо сейчас? А если я тебя отбракую? Данная информация станет причиной твоей смерти. Она говорила совершенно спокойно, без шуток и хитростей. Без доли насмешки или издевки. Просто потому что эта необходимость была.
Alexander Dorokhov: Хмыкнув, Александр сел на кровать. Причиной смерти... Интересно, а была ли вообще хотя бы одна вещь, которая не могла бы стать причиной его смерти? - Это само собой. - совершенно серьёзно отозвался он.. - Отбракуешь - смерть. Не отбракуешь - так или иначе тоже. Как-то уже привык к этому... - он горько усмехнулся, взглянув на Джордан. Информация уже стала причиной смерти Далтона и ранения Тэма... Но Дорохов её так и не получил. И был готов получить её именно сейчас, не уверенный, что выдержит до того момента, когда она пригодится. - Я всё равно ничем не рискую, ты тоже. Да, хочу узнать сейчас...
Mag Jordan: Маргарэт странно улыбнулась, словно только сейчас осознала, что информация не стоила тех жертв, что пришлось принести. Словно маленькая девочка ради своей забавы сожгла дом, утопила пса, и застрелила бабушку. Но из песни слов не выкинешь, и Маргарэт это понимала не хуже Дорохова. Вновь поменяв позу - травмированный позвоночник напоминал о себя тянущей болью - Марго прислонилась головой к косяку и тихо сказала. - Ты бы и сам мог уже догадаться. Особенно после информации, которой наполнена твоя голова. Кстати эффект присутствия недолгий, скоро память отсеет мои воспоминания, и ты придешь в норму. - Она потерла руку, подумав, что теперь у неё есть целых три места, которые она будет периодически тереть "Свобода выбора, ****". - Ты должен убить Авеля. Красиво, тихо, и чем естественнее это будет выглядеть, тем лучше. Чтобы подобраться к нему, надо иметь не советскую систему мышления, и сканер исправляет это ненадолго. У Авеля есть документы, которые не должны всплыть, и желательно, чтобы они были здесь. Это вторая часть твоего задания. -Она умолкла, не торопясь говорить что-то еще.
Alexander Dorokhov: Неожиданно раздался глухой удар по стене и затем приглушенный рык - русский по своей привычке попытался сделать дыру в стене, снова забыв, что и у самого с рукой плохо. Он был разозлён. Не потому, что Мэг ему заказала Авеля - убивать людей и было его работой, но потому, что опять не поверил ей. - Ты издеваешься надо мной?! - вскочив, Дорохов схватил Джордан за плечи и бесцеремонно припечатал её больной спиной к косяку. Да, сейчас он готов был убить и её, наплевав на себя, раз информация не досталась никому. - Ты хочешь сказать, что устроила всю эту хрень, чтобы убрать одного ублюдка? - Алекс дёрнул Джордан и снова впечатал в стену. Если бы он и догадывался о болячке, это его всё равно бы вряд ли остановило. - Думаешь. Я. Поверю?.. Зачем ты это сделала? Зачем? Зачем?! - на всю комнату зазвучали сочные звуки пощёчин. Припомнился и Андрей, и Макс, и много ещё чего. В русском, похоже, проснулись дремавшие гены прадеда-НКВДшника. Он о них не догадывался, но всё же факт был фактом - такие присутствовали. Но они тут же отмерли, когда он заметил выражение лица Маргарэт, и тут же готов был сломать спину самому себе. Вспышка ярости закончилась, но... было поздно. Матерясь на обоих языках, которые знал, Дорохов отволок её к кровати и уложил, подложив под спину подушку. Извиняться или пытаться исправить что-то было бессмысленно, но даже сквозь пелену ярости и пелену раскаяния русский понимал - нет, Авеля он не убьёт, пока не поймёт, зачем тот вообще заварил эту кашу и стоит ли ему убивать его вообще. Об этом он, естественно, не сообщил.
Mag Jordan: Закусив губу, и стремительно бледнея, Маргарэт пыталась удержать сознание от дикой, ломающей все тело боли. Дорохов совершил одну тактическую ошибку. Если бы он не приложил Мэг спиной об косяк, она была бы способна не только слышать его, но и отвечать на вопросы, боль же, и стремление её заглушить, сделала её глухой и немой, она пыталась защититься, но беспорядочно-хаотичные жесты, больше для того, чтобы хоть как-то успокоить буквально ломающуюся спину, и защититься от пощечин, которые добавились к и без того изломанному телу, ничем не помогали. Она потеряла сознание как только спина коснулась мягкой подушки - не зря при таких травмах полагается исключительно жесткие поверхности. - Ты все-таки ошиблась, Маргарэт. Ты выбрала не того человека, чтобы раз и навсегда решить эту проблему. - Отец! - Снова пустыня и снова остановка. Только теперь под пластиковой крышей сидит Кент Джордан. Темная джинсовая куртка, кожанные штаны, ковбойские сапоги, Мэг с трудом его узнает, он никогда так не одевался. - Но почему? - Ты поймешь все сама, если сумеешь довести дело до конца... Если сумеешь показать, что ты настоящая Джордан. Сильная, властная, и свободная. Ты ведь Ястреб, не так ли моя маленькая. - Да отец, я твой ястреб. Резкая боль пронзает спину, и за сзади раскрываются два ястребиных крыла, взмах, второй, и земля уже далеко, где-то там, где только солнце, небо, и воздух. Там где свобода. Падение, такое же внезапное, как и взлет, и только ледяные камни, остужают разгоряченное от залившей крови лицо...
Alexander Dorokhov: ...уже приготовив было руки для своего любимого способа привести Маргарэт в чувство, Дорохов посмотрел на румянец, появившейся сквозь бледность на её измученном лице, и сокрушённо сплюнул, отвернувшись. По щеке прокатилась предательская слеза, оставив за собой блестящий след, и остановилась, запутавшись в щетине. Русский отчаянно пытался прогнать проникающую в сознание панику, дрожащими руками прощупывая пульс Мэг. Это удалось, как только палец почувствовал толчки, вместе с ним тихо начало проясняться и сознание Алекса. Первое, что он понял - всё серьёзнее, чем он подумал, и Джордан теперь больше подойдёт стол, чем его кровать. Смахнув на пол одним махом и пепельницу с окурками, и пачку, и фотографию, продолжая при этом громко материться, Дорохов переложил девушку туда, и пододвинув кресло ближе, сделал из его спинки имитацию подушки для ног. - Мэг! Рита!! - два цензурных слова проскочили в его речи, словно он посредством голоса пытался достучаться до её сознания. Поняв, что не выходит, он пулей вылетел в коридор. - Дерек!!! - русский влетел в ванную, сорвав дверь с петель плечом и выбив замок. "Нашатырь... нашатырь..." Скоро шкафчик в ванной, отражавший в своём зеркале убитую Алексом дверь, стал выглядеть ещё хуже, когда первым делом получил кулаком по дверце и затем был полностью выпотрошен. Воздух наполнился гадкой смесью запахов медикаментов и духов - русский попросту отшвыривал ненужные флаконы, отчего пол был усыпан осколками разной формы. Дерек уже колдовал над Маргарэт, и похоже, Дорохов мог ему теперь только помешать. Всучив ему нашатырь в руки, он отошёл к стене и съехал по ней вниз, схватившись за голову и удерживая там подступающие слёзы. - Sunrise... again... - на протяжении работы Дерека Александр снова и снова, как заевшая пластинка, начал повторять припев песни. Он не знал, с какими воспоминаниями у Джордан она связана, но слепо надеялся, что это хоть немного поможет ей установить контакт. Он вспомнил, где слышал эти строчки... Его воспоминание было самым что ни на есть гадким.
Mag Jordan: Крылья помяты, нет сил улететь, Трудно скорбеть одному, Ну почему суждено умереть, Ангелу, сну моему. Ей казалось, что она чувствует каждое перышко на поломанных крыльях, каждую завернувшуюся ворсинку пера, собственное дыхание причиняло боль, каждый вдох и выдох рождал ощущение, что все её птичье тело прогнали через мясорубку. - Мой маленький ястреб. Ты так торопишься к солнцу, и забываешь, что крылья подрезаны. -Отец! - Спекшиеся от крови губы едва способны произнести два слога, но умереть вот так, от собственной глупости - слишком банально. Она поднимает руку и тянется к окну. Резкая боль пронзает все тело, но воля сильнее. Она встает, расправляя изломанные крылья. Кажется, что сейчас сойдет с ума от раскаленных копий, вонзающихся в спину, но воля сильнее. - Я взлечу отец, я взлечу, снова! - Но слова срываются с губ стоном. Дерек никак не мог привести девушку в чувство. Были испробованы все методы, вправлена выбитая спина, сделаны все необходимые уколы, и девушка дышала ровно и спокойно, но в сознание не приходила. Отвлекшись на минуту, Дерек злобно зыркнул на сидящего у стенки русского, но говорить ничего не стал. - Дэйв, нужна помощь. Пусть приготовят сканер. Появившийся Дєйв без слов понял, что надо делать, он осторожно подхватил девушку на руки и вынес из комнаты. Дерек зло посмотрел на русского. - Ты останешься здесь, и направился вслед за секьюрити. Крылья постепенно расправлялись, сростались и вновь приобретали легкость и рвались в полет... - Лети! - Отеец! - Она вновь оказалась наверху, там где уже не было ни боли, ни страха, ничего мешающего дышать полной грудью. Мерно пикали датчики сканера, Дерек нервно наблюдал за тем, как на экране монитора постепенно появляется скелет девушки, а комплекс активации регенерационных центров организма заставляят быстрее бежать кровь пож лиам, подгоняя ее туда, где была необходима помощь.
Alexander Dorokhov: Вновь оставшись один, Дорохов почувствовал, как пустота снова навалилась на него, с утроенной силой, а с другой стороны начало душить чувство вины за содеянное. На дрожащих ногах он подошёл к окну. Мирная картинка бассейна, моря, голубого неба и солнца убила настолько, что виллу сотряс душераздирающий крик и затем звон стекла - русский в исступлении начал бить окна, почти серьёзно надеясь, что вместе с окнами разобьётся и то, что было за окном, и этот кошмар, и его жизнь... Но пока всё, что он видел, было лишь осколками. С той лишь разницей, что стекло нельзя склеить... и жизнь тем более. Александр очнулся только тогда, когда понял, что лупит по пустым рамам, оставляя кровавые штампы. Кровь щедро вытекала из и так изношенного организма, вместе с гипогликамином, растворённым в ней. Руки были красными от неё, мелкие осколки застревали в ранах, складываясь в причудливую мозаику, которая была его жизнью... Дорохов вытер с лица солёную смесь из слёз и пота, но стало ещё хуже. Лицо не только не перестало быть солёным и мокрым, но ещё и липким и грязным, но это его не беспокоило. Он с трудом встал и вышел из комнаты, придерживаясь за стенку и оставляя за собой кровавый след. Вскоре он заляпал своей кровью пол-дома, дойдя до барокамеры, где лежала Маргарэт. Уткнувшись в круглое стекло, он следил через неё за тем, как работает сканер, не замечая того, что он не чувствует рук. Сознание медленно уходило, Александр понял - он просто умирает у холодной двери, медленно сползая вниз. И умирать было совсем не страшно... Просто очень больно. Dream Station. Он написал это на двери, когда почувствовал, что единственная возможность визуальной связи с Джордан осталась над ним, на уже недосягаемой высоте. Dream Station. Шведская группа, вокалист и гитарист которой погибли, когда на концерте неожиданно лопнула балка, держащее оборудование. В результате лидер коллектива умер на месте от пролома черепа, второго пострадавшего увезли с переломом шеи... Группа, которую любили все старшие девочки в частном пансионате, у которой были поклонники по всему миру. Ещё одна семья, которую осиротил Дорохов. Dream Station... Станция, с которой последний поезд Александра должен был уехать. Он окинул надпись последним взглядом. Буква n размазалась, но исправить не было сил... Русский закрыл глаза, жадно вдыхая кислород. Он улыбался. Умирать было не страшно, просто очень больно.Он уехал. Туда, где его ждали друзья. Туда, где ждали враги, предвкушая расплату. Домой... В пустоту.
Mag Jordan: Дикая смесь мата огласила коридор.Дерек,вышедший для настройки сканера натолкнулся на диво-картину с окровавленным русским в главной роли.-Идиот!Сканер только один.Остин,немедленно сюда!Перевяжи его,умой,и накачай снотворным.Мэг с ума сойдёт,когда увидит,
Mag Jordan: как идёт прахом её работа.-Ассистент врача кивнул четверым охранникам,и те оттащили русского в библиотеку,единственое безоконное помещение в доме.Процесс перевязки,помывки,побривки и укладывания на серый диван много времени не занял.-Лежи,герой,укол потом
Alexander Dorokhov: Сквозь сонливость русский видел, как его тащат куда-то, перевязывают, отмывают, снова тащат, укладывают... Ему казалось, это и было то, что бывает "потом". Он был абсолютно уверен, что он умер, и сейчас будет одно из двух - или он увидит знакомые лица друзей и родственников, либо тоже знакомые... но другие. Но не случилось ни того, ни другого. Русский почувствовал мягкое под спиной, неясный силуэт что-то произнёс, но Алекс не понял ни слова. Его вновь оставили наедине с собой. К счастью, сил воспользоваться этим и обдумать всё ещё раз не осталось. Несмотря на сонливость, вырубиться и поспать не выходило. Он продолжал чувствовать что-то под спиной, ощущать резь в запястьях, но ничего не видел и не слышал. Можно было только лежать, закрыв глаза, и ждать, что будет дальше. Постепенно сознание прояснилось, и Дорохов наконец сообразил - нет, хрен ему, это снова не было концом. Мысль была настолько свежей, что он даже попробовал встать с дивана, и тут же головокружение отправило его обратно. Перевернувшись на бок, он подложил под голову руку с алым бинтом, рассматривая помещение, в которое "ангелы" его приволокли.
Mag Jordan: Библиотека была огромной,к тому же двухярусной.Три стены занимали книги-от пола до потолка.В четвёртой был устроен шикарный камин из серого мрамора.Над камином висел портрет-Мэг в тёмно-зеленом платье,полускрытая тенью портьеры,опиралась на загривок дога.
Mag Jordan: Тихо пискнув,отъехала назад арка сканера.Мэг с трудом села,снимая очки.-Как я в сканере оказалась?-Дерек подал ей руку.-Русский тебя ударил,и всё лечение пошло насмарку.-Идиот.Где он?-Пытался руки на себя наложить,пришлось переместить в библиотеку.
Alexander Dorokhov: "Нет, я, похоже, всё же в аду..." - решил русский, осматривая картину, лёжа на боку. Она ему нравилась, но было в ней что-то немного жуткое. Казалось, оба они, и хозяйка, и псина, сверлили его взглядом, словно пытаясь стереть его таким образом... Даже сквозь ноющие руки было непривычно ощущать себя идеально выбритым - впервые за последние года два. Полежав немного, Алекс всё же поднатужился и встал с дивана. Пол качнулся, попытавшись уйти из-под ног, он упал на руки, поморщившись от боли, но встал, продолжив движение. Каждый шаг давался с трудом, каждый раз приходилось держать равновесие, чтоб не растянуться на упорно пытающимся стряхнуть его полу. Только схватившись за спасительный камин, он смог не утонуть в кровавом море собственной слабости. Холодный камень, который по своему первоначальному замыслу должен был бы согревать, сейчас только добавил холода и так не очень тёплому телу, но Дорохов этого не заметил. Он начал шептать что-то бессвязное портрету, издали похожее не то на молитву, не то на проклятие, не слыша, что дверь в библиотеку открылась и к нему кто-то направляется.
Mag Jordan: Дереку не удалось остановить Маргарэт, которая вместо того, чтобы еще отлежаться, направилась сразу в библиотеку. Дерек не стал даже задумываться - горит ли она справедливой местью, или просто хочет полюбоваться на слабого самоубийцу. Марго и сама этим не озадачивалась. Её больше волновало то, что после сканера её штормило, и приходилось следить за собственной координацией движений. Едва ощутимо ныла спина, словно действительно, крылья, раскрывавшиеся во сне, были где-то тут, под кожей. Неугомонный... - Подумала Мэг, когда войдя в библиотеку, увидела, что еле живой русский качается у камина. Взгляд невольно скользнул по портрету, и Маргарэт поморщилась - от нее осталась лишь тень той, кто был изображен на картине. - Геройствуешь? Она медленно прошла вдоль книжных полок, отыскивая место, где-бы сесть, учитывая неудобства связанные со спиной. Наконец выбрала кресло почти у самого камина, и села, неестественно прямо держа спину.
Alexander Dorokhov: Стало ещё хуже. И без того бессвязный шёпот стал ещё и заикаться, когда он услышал голос. Пол колебался всё сильнее и сильнее, русскому стоило больших усилий, чтобы устоять на ногах. В добавок к этому, было так холодно, что он дрожал, как лихорадочный, продолжая молиться единственной иконе, которого признавал, не понимая, что сама богиня сидит рядом. - Всю жизнь... убивал... искал... Кто я? Прости... Я не могу потерять... найти тоже... Кто я?.. - полупарализованные руки всё же не удержали край камина, и Александр громыхнулся на пол, не справившись с очередной волной. Система демонов, разработанная его воображением, ненадолго вернулась в голову. Гипогликамина в организме стало гораздо меньше, как и крови, кровь медленно, но восстанавливалась, лекарство же не поспевало. Дорохов бредил, но объектом его бреда перестала быть Джордан, её заменил он сам. Он рассказывал обо всей своей жизни, путая даты, места, имена и события, каялся безмолвному куску холста, не зная, что демон и вправду слышит его. Об этом он пожалеет, но чуть позже, а пока он лежал лицом вниз и каялся в том, что он совершил, по крайней мере - в том, о чём помнил. - Авель звонил мне... - где-то минут через десять русский дошёл до самого интересного момента. - Он сообщил... Карл и... Это он... Я не сказал тебе... теперь поздно... Прости... Дорохов очнулся, не понимая, где он. Память обрывалась на том моменте, когда он смотрел через стекло на Маргарэт, медленно сползая вниз, оставляя кровавый след. Это не было самоубийством... Но это было несопротивлением смерти, что похоже, в конечном счёте. - Где я?.. - с трудом спросил он, подняв голову и заметив Мэг. Сердце забилось быстрее, но гонять по организму ей было особенного нечего.
Mag Jordan: Приподняв бровь, и слегка опираясь на подлокотник - насколько позволяла травмированная спина - Маргарэт с интересом слушала исповедь русского, не встревая и не помогая тому встать. Она с трудом вычленяла из речи Дорохова факты своей жизни, потому что в голове и словах русского все было слишком перепутанно, но последняя фраза заинтересовала её настолько, что она даже слегка приподнялась.Как интересно, значит он знает Авеля. - Марго несколько секунд молчала, а затем звонко рассмеялась. Старый лис, даже здесь твой след, так вот кто натравил этого сумашедшего на Карла, браво-браво! - Где я? - В аду, солар, в своем персональном аду. - Это было жестоко, и она это знала, но происходящее настолько задолбало её, что говорить серьезно она уже не могла. - Случайные убийцы попадают исключительно в ад, там где их мучают их жертвы. - Она покачала босой ногой, и подумала, что не мешало бы еще что-то сказать, но ничего не придумала.
Alexander Dorokhov: - Ну значит... всё в порядке. - Александр с трудом встал и отряхнулся. Бледные руки выглядели бы белее бинтов, если бы те были чистыми. "Как же это я должен был лупить, если умудрился и вены перерезать?" - он несколько секунд рассматривал живые культяпки, в которые превратились его руки. - Ты перельёшь мне кровь или и так обойдётся? - сознание окончательно прояснялось. Гипогликамин определённо был не такой уж плохой штукой, и нравился Дорохову всё больше и больше. Вместе с сознанием вернулась и память. - Я успел рассказать про Авеля? Чёрт... - стоять нормально не получалось, и не став себя мучить, русский расположился в соседнем кресле, глядя в пустую пасть камина. Вслед за памятью вернулось и чувство вины, и все остальные ненужные сейчас чувства, и ему пришлось выбирать между физической болью и моральной. Выбрав всё же физическую, он вздохнул более или менее спокойно. Боль всегда заглушала всё остальное...
Mag Jordan: - Обойдешься. - Она чуть поежилась, принимая более удобную для спины позу, и посмотрела на русского. Похоже ты был прав отец, я выбрала не того. Но я не намерена останавливаться на полпути, это было бы слишком легко. А я не ищу легких путей. - После сканера, да еще и с гипогликамином кровь восстанавливается быстрее. Что, так прижало, что решил покончить с собой наиболее глупым способом? - В её голосе прозвучала горькая насмешка. Она поправила волосы и дотянувшись до стола налила себе в бокал коньяк. - Рассказал. Впрочем, если ты так этого боишься, то можешь думать, что поделился информацией с портретом. Она удобно устроилась в кресле и умолкла, покручивая в руках бокал.
Alexander Dorokhov: Русский зевнул, закрыв глаза. Он видеть не мог сейчас Джордан - ни на портрете, ни в кресле. Но в комнате не было ни Дэйва, ни Дерека, значит, всё было ещё более или менее нормально. - Если бы я хотел покончить с собой, я бы тихо сдох в комнате, а не отправился гулять по всей вилле. - это было правдой. И на кой же ляд он всё-таки попёрся? - Наверное, ты уже отбраковала меня... - с задумчивой усмешкой произнёс Алекс, открыв глаза и устремив их в потолок. Вопрос был скорее риторическим, но сидеть и молчать было тяжелее, чем просто сидеть. Пальцы начали гнуться получше, однако теперь это вызывало ноющую боль в венах. Дорохов несколько раз сжал и разжал кулаки, наслаждаясь этой болью и тем, как кровь расходится по рукам.
Mag Jordan: Она поднялась, понимая, что этот фарс уж слишком затянулся. Да и организм настойчиво требовал отдыха. Хотя бы просто потому что сегодня он слишком сильно схлопотал. И не только в физическом плане. - Если бы ты хотел покончить с собой, ты убил бы меня в зале. В этом доме - это самый надежный способ самоубийства. Маргарэт поставила бокал на стол, подошла к русскому и взяла его за подбородок, заставляя открыть глаза и заглядывая в них словно отыскивая где-то в глубине обещанную душу. - Бесполезно... Она слегка оттолкнула подбородок русского и медленно пошла к двери. Шла бы быстрее - да спина ныла, и изображать из себя дергающегося зайчик с подыхающими батарейками ради скорости, было глупо. - Тебя отбракует только смерть. - Она даже не обернулась, чтобы закончить фразу.
Alexander Dorokhov: "Логично." Александр не стал ничего говорить ей вслед, просто расслабившись в кресле и осушив залпом невыпитый Джордан бокал. На здоровую голову ему в библиотеке было на удивление комфортно. Прохладный полумрак и простор расслабляли. Один бокал коньяка не мог сделать хуже, даже учитывая ситуацию с потерей крови и всё остальное. Приятная жидкость распространилась по организму, и русский с довольной улыбкой закинул больные руки за голову и закинул ноги на стол. Не хотелось думать о том, что будет дальше и что было ранее. Плевать на Маргарэт и на него самого. Смерть пыталась его браковать, но от неё поочерёдно спасали Дэйв, стыривший патроны, он сам, плохо затянув ремень, и Дерек, вовремя вышедший навстречу. До этого тоже было много причин дожить до этих сумасшедших дней, и были несколько причин его пережить. "Уеду из страны... только не в Россию." Чтоб не скучать, русский нашёл себе занятие, которое могло бы стоить ему жизни. Вспомнив, что сказала Мэг о эффекте присутствия, он раздобыл стопку бумаги и карандаш и начал записывать всё, что теперь знал. На русском. Своим с детства ужасным почерком - разбирали это с трудом даже преподаватели по русскому, а плясавший в больной руке карандаш делал текст ещё более похожим на кардиографию, прочесть которую мог разве что он сам. Он записывал только то, что казалось ему особенно важным, но даже с этим набралось порядочно. Возникал вопрос - куда эту рукопись теперь спрятать? Дорохов, вспомнив о том, что русские - второй после евреев народ, если не первый, по части тайников, начал рыскать взглядом по сторонам. Книжные полки? Наверняка тут есть человек, который хотя бы раз в год их перетряхивает... Камин? Камин периодически должен топиться, дымоход тоже нужно чистить. Портрет! Алекс влез на камин и чуть отодвинул картину. Сложив рукописи пополам, он сунул их между холстом и подкладкой, чуть отодвинув рамку. Дорохов задвинул картину на место и восстановил порядок на крышке камина. Отошёл и сел в кресло, любуясь работой. Девять месяцев в группе Кауфмана не прошли бесследно. Даже пыль на картине осталась нетронутой.
Mag Jordan: Маргарэт села на постель, рассматривая в полутемном свете ночника перемотанное запястье. Рука не болела, но под ногтями кожа была бледной и слегка синеватой. В комнате были закрыты все шторы, что создавало почти асбсолютный мрак, и лишь мягкий свет ночника разгонял эту тьму. Но не мог разогнать тьму вокруг нее. На постели не было ни подушки, ни матраса. Только тонкая простыня на жестком остове и не менее тонкое одеяло, которое могло и не понадобиться, потому что в комнате было очень тепло. Но холода души это тепло не грело. Поднявшись, Маргарэт остановилась у шкафа, и акккуратно положила топ и штаны на полки. На полках царил необычайный порядок, потому что одежды там было очень мало. Но порядок в мыслях, которых было не меньше она не могла навести. С трудом устроившись на неудобной кровати, Маргарэт закрыла глаза, заставляя себя думать о чем угодно, но не о своей ошибке. Но мысли все время возвращались к библиотеке, кровавым буквам на двери барокамеры, исповеди русского, и собственному бессилию что либо исправить.
Alexander Dorokhov: Раз, два, три, четыре. В библиотеке раздавалось шумное дыхание. Русский даже в месте, где книг было больше, чем у еврея родственников, использовал книжную полку для других целей. Зафиксировав ноги на нижней, согнув их в коленях, он двигался, сложив руки за головой. Слишком сильно он потерял форму за последние две недели. И в плане духовном, и в плане физическом. Настолько, что теперь вряд ли сможет убить кого-нибудь вообще, не то, что Авеля. Раз, два, три, четыре... Каждое движение вызывало резкую боль в стянутых бинтами руках, но с каждым движением она рассеивалась. Однотипные движения склоняли к мыслям, а мысли, напротив, заставляли двигаться, лишь бы их не обдумывали. Дорохов не знал, сколько времени он уже изображает из себя пружину, какое сейчас время суток или даже года. Видимо, уже довольно давно, раз футболка снова стала влажной и начала краситься красным цветом... Раз, два, три, четыре. Шумный выдох, и Александр расслабленно растянулся на успевшем нагреться полу. Зря. Мысли, скакавшими резиновыми мячиками от одной стенки головы до другой, упали на пол, и надо было или снова бежать, или всё же обдумывать. И русский побежал. Буквально. Используя просторную библиотеку как беговую дорожку, оббегая стеллажи, и снова, и снова, давая отдохнуть брюшным мышцам и поработать остальным....
Mag Jordan: Сна не было,как и не было ничего другого.Зафиксировав тело в единственном удобном положении,Мэг закрыв глаза прогоняла в памяти события последних недель,анализиуя их,и буквально разбирая по полочкам,в поисках ошибки нарушившей стройный план.
Mag Jordan: Во время бега русского и застал Остин со шприцом в руках.-Ты с ума сошёл русский?!С такой кровопотерей ты себя в могилу загонишь быстрее Джордан!Немедленно ложись обратно.Утром будешь тренироваться.
Alexander Dorokhov: - Не загоню, не дождёшься... - русский скривил рот в усмешке, напоминавшей оскал, но остановился. Сняв ту мокрую тряпку, которая с утра была футболкой, Дорохов бросил её на пол. Правоту Остина пришлось признать, на бегу он ничего не чувствовал, а теперь, при остановке, вопрос стоял так - или бегать дальше, чтоб не упасть, или ложиться. - Коли... - Алекс дошёл до дивана и сел, подставив плечо Остину. Без понятия, что этот парень ему колет, но пошатывало и без лекарств. Как бы быстро он не бежал, от себя он убежать не мог, снова возвращаясь мыслями к Маргарэт с ей спиной и к остальной этой сумасшедшей истории. Своей роли он до сих пор не понял, в то, что его сознание разорвали только ради Авеля и документов, он по-прежнему не верил. Хотя информации о нём было достаточно, чтобы разработать план, как подобраться к нему. Этого плана у убийцы сейчас не было.
Mag Jordan: Дыхание было размеренным, глаза закрыты, в комнате царила блаженная тишина, но Джордан не спала. Сон, словно проклятый, ушел от неё, оставляя горький привкус пирровой победы на истрескавшихся губах. Маргарэт тяжело вздохнула и попыталась лечь по другому. Но резкий прострел в спине вынудил её снова принять надоевшую позу. Остин вколол русскому пару кубиков лекарства, и выкинув шприц, сел в кресло напротив. У него была инструкция проконтролировать засыпание русского, чтобы в дальнейшем отчитаться перед Дереком. - Чем большую нагрузку ты делаешь, тем больше шансов получить тяжелое осложнение. Отоспишься, а завтра будешь как новенький.
Alexander Dorokhov: Тот коктейль, который находился в жилах русского, снова тёк спокойно и не торопливо, не встречая преград на пути. Сон приходил медленно, возможно, в силу врождённого упрямства, которое на рефлекторном уровне снова включилось в борьбу с ним. Дорохов же не сопротивлялся ни тому чувству, ни другому. - Да куда уж хуже... - он лёг на диван, подложив руку под голову. Однообразная серость потолка склоняла ко сну, но не могла склонить, и чувствуя это унылое давление, русский чувствовал и давление внутри себя. Библиотека была милым склепом... казалось, вытащишь на выбор любую книгу - и она покажет часть его жизни. - Раз ты всё равно тут торчишь... Сколько времени сейчас? - окликнул Алекс заскучавшего парня. Сидеть и ждать, как любящий отец у колыбели... интересно, за что Мэг и Дерек его так наказали?
Mag Jordan: - Семь часов вечера. - Остин зевнул и потянулся. - В этом доме нет понятия времени. Оно здесь застывает. Маргарэт сама не заметила, как погрузилась в тяжелый сон без сновидений. Для её организма это была единственная реальна возможность действительно отдохнуть и он ей воспользовался сполна. Поэтому, когда двенадцать часов спустя Мэг поднялась с постели, спина практически не болела, в голове была приятная легкость, а усталости не было и в помине. - Завтракать будешь? Зашедший в комнату с сервировочным столиком Дєйв, заставил девушку улыбнуться. Потянувшись, она села на постели. - Буду. А официант стриптиз станцует? - Дэйв широко улыбнулся и подал Мэг чашку с кофе. - Сегодня нет. Маргарэт сделала глоток кофе и философски вздохнула. - Ну нет, так нет. Как там наша жертва собственной совести? - Накололи, спит.
Alexander Dorokhov: - Напротив. Оно летит здесь слишком быстро... - Дорохов улыбнулся и закрыл глаза. Спустя семь минут библиотека наполнилась мерным храпом... Последняя библиотека, которую русский посетил в своей жизни, начала гореть через пять после того, как он её покинул. Библиотека на Хиллари последовала её примеру, с той лишь разницей, что на этот раз пожар начался ещё когда он был внутри. Проснувшись от жары, Александр услышал треск дерева и характерный запах. Огонь уже охватил все полки, не тронув лишь картину, словно языки пламени боялись коснуться её. И судя по тому, что не было слышно криков, пожарных сирен, шума воды - спасать его не собирались. Вскочив с дивана, русский бросился к двери, закрыв лицо забинтованной рукой, и, с размаху налетев на неё, понял, что его склеп стал его микроволновкой, и он здесь просто жарится, как курица гриль, и его это не устраивало. Толчок в дверь, ещё, ещё и ещё, и непослушная дверь распахнулась... Психологическая клиника, общая палата. На кроватях лежат трупы, пристёгнутые ремнями к кроватям. Многие из них лично знакомы Дорохову, другие хуже, некоторых он вообще живыми видел лишь краем глаза. Но всех он знал настолько хорошо, что казалось, они были его давними друзьями... Пожар добрался и сюда, начиная сжигать стены, пол, тела... Жутко смотреть на то, как горят живые люди. Ещё страшнее смотреть, как горящие люди превращаются в пепел и ничуть этому не сопротивляются. Не желая стать одним из них, Алекс бежал дальше, по направлению к следующей двери. Малая столовая Хиллари. В полу две дырки, стул лежит в уже непригодном состоянии, на столе несколько следов крови. Всё точно так, как видел Дорохов, за небольшим исключением - на столе блестел небольшой ключ без бирки. Тут же стена начала напоминать вспыхнувший спичечный коробок, и, зажав ключик в кулаке, пришлось бежать к следующей двери... Она вела в пейнтхаус. Осколки бутылки у бара, вино, растёкшееся по всей кухне и благополучно засохшее, тарелка с засохшими бутербродами на столе... Это вызвало приступ ностальгии, но отдаваться ему было некогда - огонь добрался и сюда. А единственная дверь, которая могла бы вывести, была дверью в спальню Маргарэт. Провернув ключ в замке, Дорохов вбежал внутрь. Он оказался в зале ресторана де Люкс. Дорогие люстры, элитные приборы на столах, чистота и уют, тихий шум... Зал был пуст. Всё было готово к приёму посетителей, слышалась речь и отдельные возгласы, но не единой живой души в зале не было. Русский побежал к выходу, даже не став ожидать жара за своей спиной... Квартира. Наконец-то. Квартира, в которой он спокойно жил уже десяток лет. Он всё-таки добрался домой... Взгляд упёрся в одинокую петлю верёвки, свешенной с потолка в кухне. И тут же сердце резко кольнуло болью, дыхание перекрыло, и Алекс упал, не в силах больше бежать. Не замечая, что и квартира уже охвачена пламенем... Дорохов открыл глаза, снова оказавшись в библиотеке. Остин оказался прав, он был как новенький. Даже совесть утихла, возможно, он забыл её за портретом, убегая из горящей библиотеки. - Какими бы не были сны, но я уже больше боюсь просыпаться... - выдал он пожелание доброго утра милым людям, стоящим рядом.
Mag Jordan: Присев на край постели,Дэйв смотрел,как Маргарэт поглощает завтрак.Непривычно нервно и быстро.Видимо организму требовались дополнительные силы и он без разбора требовал всё съестное.-Ещё принести?-Маргарэт мотнула головой и запила съеденное кофе.
Mag Jordan: Двое высоких и очень худых мужчин в чёрном не ответили на его приветствие.Вместо этого русский был сдёрнут на пол,поставлен на колени,и на заломленных назад руках защёлкнулись наручники.-Александр Дорохофф вы арестованы за изнасилование и убийство
Mag Jordan: Маргарэт Кей Джордан.Вы имеете право хранить молчание,всё,что вы скажете,будет использовано против вас.-Его тащили по знакомым коридорам куда-то в подвал,в комнату,где на столе лежал труп окровавленно Джордан,с дыркой в центре лба.
Alexander Dorokhov: - Ни х%я себе... - было первой реакцией русского, порезы которого очень болезненно отозвались о наручниках даже через бинты. Может они и могли бы это использовать против него, но смысл ими сказанного он переваривал очень плохо. Изнасилование? Убийство? Парни, особо не церемонясь, тащили его куда-то вниз, и только когда он увидел труп Маргарэт, мысли вдруг приняли нужный оборот. Это или тест... или всего лишь очередной сон. Интересно, чем мотивировал свой поступок убийца, положивший жертву на стол и затем сделавший в голове дырку? Или, в другом случае, кто позволил федералам начать экспертизу прямо здесь, в том же доме, где было сделано убийство? В конце концов, его-то за каким чёртом вести в комнату с трупом, а не в тёмную машину с решёткой между сидениями? Хотя на какой-то момент сердце Дорохова всё же ёкнуло. Муляж был выполнен просто отлично. В случае с тестом терять было нечего. В случае со сном - тем более. Алекс поднял ногу и со всей силы опустил на ботинок парня, стоящего справа. Получив частичную свободу и крошечный промежуток, он вырвался и врезал второму головой по лицу, и тут же, вскинув ногу - первому в живот. Откатившись назад, подобно сумасшедшему колобку, он высвободил руки из-за спины, проведя ими под задницей. "Труп" Джордан был как раз сзади...
Mag Jordan: Мужчины явно ожидали нападения,потому что все телодвижения Дорохова не причинили особого вред.Они почти одновременно достали оружие.-Что,перевозбудился увидев труп,сучонок?Не думал,что попадешься?-Пистолет выстрелил беззвучно парой парализующих дротиков.
Mag Jordan: Когда парализатор подействовал,Алексу снова заломили руки и ткнули лицом в край простыни,наполовину скрывающей труп.От движения рука Мэг свесилась со стола,коснувшись лица русского.На руке была уже знакомая повязка,от тела веяло холодом,но по неясным
Mag Jordan: признакам было понятно,что ещё недавно девушка была вполне живой.Его снова потащили,теперь наверх,через залитый кровью коридор,во двор где стояла присловутая машина без номеров и зарешёченными тонироваными стёклами.Его запихали в машину,и воронок поехал.
Alexander Dorokhov: До тела дошёл лишь один дротик, второй же врезался в ножку стола, когда русский попробовал перескочить стол и толкнуть его на нападающих. Но и одного дротика хватило, чтобы попытка взлететь прервалась падением головой о стол. Семя сомнения упало в почву земли, когда он почувствовал холод, но неблагодарная почва не приняла его, как только он вспомнил о сволочности Маргарэт. Он слышал про что-то похожее на лекарство, по своему эффекту похожее на то, что сварганил священник из старой пьесы, и сейчас новоиспечённый Ромео не чувствовал собственных ног. Дорохов не пытался отбиваться, когда его втолкнули в машину, и вообще вёл себя на редкость тихо. Возможно, Маргарэт попробовала избавиться от него таким способом? Возможно, это очередной тест? Возможно, его сейчас вывезут и застрелят/выкинут в море/взорвут в машине или ещё что-нибудь? А возможно, до Джордан и вправду кто-то добрался, а он теперь главный подозреваемый, что, впрочем, маловероятно. Любой из вариантов был по своему интересен, и Алекс не протестовал ни против одного из них, готовый и к началу допроса прямо в машине, и на все вопросы отвечать молчанием, не протестуя, но и не соглашаясь. В случае последнего варианта - он бы всё равно попал сюда рано или поздно, а в тюрьме проведёт не больше полутора месяцев, начав видеть цветные сны наяву. В том случае, конечно, если не сядет раньше на стул с проводами, но даже в этом случае он получил бы то, что ему требовалось даже больше, чем свобода...
Mag Jordan: Машина ехала долго, и никаких посторонних звуков, свойственных оживленным трассам на подъездах к Нью-Йорку. Несколько раз подскочив на странных кочках, "воронок" остановился, и через несколько мгновений к Дорохову присоединились те самые двое, что забирали его с виллы. Один держал русского на прицеле, несмотря на то, что знал, что парализатор еще действует, второй натянул ему на голову черную маску, с единственной прорезью для рта. Его подняли и снова потащили. Сначала по ступенькам, затем еще куда-то, наконец приземлением на ледяной пол ознаменовался конец пути. Щелкнули наручники, освобождая руки Дорохова, а затем тяжело что-то грохнула и воцарилась напряженная тишина.
Alexander Dorokhov: Если до этого и были какие-то сомнения, то теперь было ясно точно - он не у ФБР. Не их почерк одевать на арестованного маску и затаскивать в гулкое помещение, так скорее действуют преступники. Так или иначе, но в одном он не сомневался - очень скоро его будут бить, и маска в этой ситуации была не просто помехой, а помехой самой важной. В комнате он скорее всего был не один, хоть и не слышал вокруг ни единого постороннего звука. А значит, атаковать могли с любой стороны. Дорохов потянул маску с лица, так и не вставая с пола.
Mag Jordan: Он был в гулкой холодной камере, достаточно большой, чтобы кроме русского тут могли разместиться еще человек пять. Абсолютно пустая, с ледяными, каменными стенами, с зарешеченным окошком под самым потолком, она создавала ощущение, что сырость и холод - неотъемлемая часть этого места. Единственным посторонним предметом была тяжелая железная дверь, закрывавшая выход на свободу, и стул, на котором сидел человек. Рассмотреть его было сложно,как и определить половую принадлежность - синий балахон скрывал его полностью, а глубокий капюшон закрывал лицо.
Alexander Dorokhov: Было удивительно уже то, что маска снялась так легко. Он-то думал, она станет его частью ещё как минимум часов на 12. Хотя смотреть тут было особенно не на что, что русского, впрочем, не задело. Камера явно была только для избранных - а в эту категорию он попадал с лихвой... Без рубашки было прохладно, но приём был настолько тёплый, что это пока было даже приятно. Встав, Алекс поклонился фигуре, молитвенно сложив руки. Она предвещала новый "уровень", скорее всего, не очень приятный, и пока он не начался, можно было и посмеяться над ней немного. - Здравствуй, незнакомец. Твоё имя случайно не Монте-Кристо? - Дорохов не двигался с места, ловя каждое движение "синего монаха". На его собрата по несчастью он не тянул - выходило, так или иначе палач.
Mag Jordan: Из-под капюшона послышался холодный смешок. - Ты перечитался Дюма, русский. - Голос был мужским, но с очень знакомыми интонациями, абсолютно спокойным и уверенным. - Маску оставь, она пригодится, чтобы лицо целым осталось. Хотя бы частично. На долгие минуты в камере воцарилась тишина, а затем все тем же ровным голосом предполагаемый палач спросил. - За что ты её так? Вздорная девочка, конечно. Но такой смерти она не заслужила. Да еще и от твоих рук. Он поднял руку, словно хотел коснутся лица, и капюшон упал на спину. Холодные серые глаза скользнули по лицу русского, и седой старик ухмыльнулся. Русский вряд ли не мог его не узнать, сны и тесты давали подсказку.
Alexander Dorokhov: Александр повертел маску в руках, но одевать её не собирался. Сейчас, по крайней мере, точно. Закрыть себе глаза и пропустить самое интересное? Подходить к "палачу" русский не решался, лишь наблюдая за ним. Самое интересное не заставило себя долго ждать. Капюшон упал, открыв Дорохову лицо "палача". На две секунды русским завладела паника, но мысленно дав себе пощёчину, он её выгнал. - Джордан? Я думал, вы умерли. "Призраков не бывает..." Глубокий вдох, раскатившийся звучным эхом, и русский окончательно восстановил спокойствие. Может быть, его просто накачали чем-нибудь? Или гипогликамин дал сбой, и он перенёсся в тот мир, где будет вечно бегать от своих грехов? - И какой же смерти она заслуживает, по-вашему, и от чьих рук? - русский облокотился о холодную стену, спокойно глядя на Кента. "Если смотреть страху в глаза, он вскоре уйдёт" - это правило он вывел, оказавшись однажды на балконе десятого этажа. После это правило помогало избавиться от многих страхов...
Mag Jordan: - Иногда стоит умереть, чтобы уступить дорогу любимой дочери. - Кент Джордан поднялся и снял с себя балахон, оставив его на стуле. Серый деловой костюм как влитой сидел на его спортивной, подтянутой фигуре. Медленно подошел к русскому на расстояние вытянутой руки. - Моя дочь должна была жить. Жить долго и счастливо, добиваясь того, чего хотела. А ты, ты остановил этот полет, ******* ублюдок. Черты лица Кента исказились, как в дурном кривом зеркале, было видно, что старик сдержал порыв, чтобы не ударить русского. - И если ты думаешь, что тебе сойдет с рук её смерть, то ты глубоко ошибаешься.
Alexander Dorokhov: Русский хмыкнул, и этот хмык послушно пошёл отражаться от гулких стен камеры. Этот концерт его больше не пугал. Он забавлял его. Алекс осознанно провоцировал Джордана на удар, весело и нагло рассмеявшись ему в глаза. - Ну вы артисты... - Дорохов закончил смеяться, скрестив руки на груди и снова глядя в лицо старика. - Что это за розыгрыш, папаша? Ты вообще реален? - протянув руку, Александр дотронулся до его плеча. В то, что он реален, реален хотя бы для него самого, русский вполне верил. Просто было интересно довести концерт до того конца, который предполагал он сам. - Долго и счастливо, говоришь? После того, что ты с ней сделал, козёл старый? - русский не переставал наблюдать за лицом старика, фиксируя любое изменение. Учитывая то, что он не убивал Маргарэт, или не помнил, что убивал, он в глубине души ненавидел Кента...
Mag Jordan: - Не тебе меня судить, убийца. То, что сделал с ней ты, не идет ни в какое сравнение с моим воспитанием! Старик был в явном бешенстве, но выдержки ему хватало, как и хватало терпения, не снести голову русскому раньше, чем тот сам начнет действовать. Вместо того, чтобы выразить свою ярость, Кент продемонстрировал, кому Маргарэт была обязана странным сочетанием нервозности и терпения. - Это бессмысленный разговор. - Он повернулся и пошел к двери. - А тебе предстоит сполна насладиться платой за убийство Мэг. Тихо вибрирует оставленный на столе коммуникатор, едва освещенный тусклым светом нескольких монитором. Рука сама тянется к аппарату, и глаза пробегают по строчкам, становясь совсем серыми в темном полумраке. "Крестианна Фокс (Анна Верду) - 13 августа 1984. ..." - Чем дальше она читала, тем кривее становилась ухмылка на сжатых губах. Значит взяла сумму денег, как интересно... Погибла, но воскресла... если верить медицинской карте, то ретроградная амнезия на почве травмы. Как очаровательно... Изменили дату рождения, имя не уточнили... Забавно... Быстро же Гершин раскопал, что к чему... - Кейти, свяжись с мистером Вильямсом, и сообщи ему, что есть некоторая, важная информация, касательно интересующего объекта. Пусть назначит удобное ему для встречи время... - Легкая ухмылка появилась на губах. - и место.
Alexander Dorokhov: - Весь в предвкушении. - зевнул вслед Дорохов. Интересно, что это за плата за то, чего он не делал, и какого же собачего хера всё-таки происходит?.. Это не сон - не похоже, что можно было волшебным способом спастись, открыв следующую дверь и не видно было того, кто расскажет, что и как делать дальше. И это не явь - покойники не разговаривают, не злятся и не угрожают. Иногда наказывают... Это бывает. Но опять же не наяву. И мёртвая Маргарэт - та ещё фантастика... Отлепившись от стены, Алекс подошёл к стулу, на котором сидел Кент, и присел, ощупывая плащ на предмет чего-то полезного или просто необычного.
Mag Jordan: Это была обычная темно-синяя ткань, мягкая, переливающаяся, чем-то похожая на атлас. Плащ был сшит очень добротно, но никаких застежек или фибул на нем не наблюдалось. Только тонкая линия светлой шелковой нити по краю капюшона. Оставаться в одиночестве долго, русскому не дали. Дверь распахнулась и в камеру вошли дое уже знакомых Дорохову "агентов". В руках один из них держал пистолет, другой - плоский пульт с тремя кнопками. - Лицом к стене, руки за голову и на колени.
Alexander Dorokhov: Разогнувшись, Дорохов проворчал что-то, отходя к стене и подчиняясь требованиям агентов. Можно было попробовать использовать эту тряпку в виде оружия, и в итоге заполучить ствол, странный пульт и одежду... если размер совпадёт, что вряд ли. Но зачем? Снаружи их наверняка ещё больше. Русский всё же подумал о том, чтобы завести любимую песню попавшихся убийц со словами "Это был не я, меня подставили, меня там не было, а если и был - это было самообороной", но рассудил, что ему всё равно не поверят, и будет только больнее раза в три. - Теперь что, Джеймс Бонд? Русский вспомнил, что теперь неплохо бы надеть и маску, которую до сих пор сжимал в руке, но передумал. Чёрт с ним, с лицом, так или иначе скоро в деревянный ящик, а закрытый или открытый - разница невелика.
Mag Jordan: - Молись. - И смешок. На руках русского сомкнулись стальные наручники, на очень короткой цепи, что-то ззашуршало над головой, и зацепленный за эту цепь крюк, начал поднимать русского на импровизированную дыбу. Когда он уже едва касался ногами пола, а выкрученные суставы приняли неимоверно вывернутую форму, подъем прекратился. Один из агентов подошел к русскому, и без замаха ударил в солнечное сплетение, а уже без остановок на русского обрушилась целая серия ударов, явно призванных вывести его из себя, а не покалечить. - Что, не нравится, красавчик? Голос появившегося в дверях Леона, стал сигналом для прекращения битья.
Alexander Dorokhov: Как бы ни было больно, как бы ни выкручивались суставы и куда бы его ни били, русский сконцентрировался на мысли о том, что всё могло быть хуже. Есть такие две хорошие оптимистичные мысли - "всё могло быть хуже" и "хуже уже некуда". Обе, как ни странно, русскому помогали. Дорохов старался хоть как-то смягчить удары, и каждое движение вызывало дикую боль в руках и спине, что делало только хуже. Смирившись, он перестал дёргаться, отвечая на удары стиснутыми зубами и изредка стонами. - Ты ещё... твою мать... ты кто такой? - сквозь кроваво-красную пелену боли и злости перед глазами спросил русский, глядя на вошедшего.
Mag Jordan: - Cкоро узнаешь, красавчик. - Леон посторонился, и в камеру вошел Алан. - Не ожидал, лапочка, что я снова появлюсь на твоем пути. Согласись, было бы странно, если бы я остался в стороне, после того как ты не только поднял руку на Маргарэт, но еще и лишил ее жизни. Макферсон подошел к русскому и ласково погладил его по лицу, при этом ухмыляясь настолько гадостно, что даже один из агентов отвернулся. - Кент с радостью отдал тебя мне, и теперь у тебя другая судьба. Оригинальная... Он ухмыльнулся, нежно убирая прядь с окровавленного лба русского.
Alexander Dorokhov: - Что, собираетесь изнасиловать меня? - осклабился русский в некоем подобии ухмылки, в котором сочетались и боль, и презрение, и его гомофобия, и ненависть ко всему живому в этой комнате. Изловчившись, он плюнул Алану в глаз. Да. Появления этого персонажа на сцене он ещё ждал, но только гораздо позже. - Попробуй, ублюдок, попробуй... - "Какой идиотский сон... Ну и что мне теперь, задницей его жрать?" Дорохов теперь жалел, что не воспользовался своим положением ранее, когда комнату покинул Кент. И сейчас, чувствуя вкус собственной крови, давал себе клятву убить каждого в этой комнате и за её пределами, неважно - сон это всё или нет...
Mag Jordan: -Ну зачем же сразу насиловать?-Осклабился Алан,промокая плевок белоснежным платком.-Ты сам захочешь,когда твоя боль сравняется с тем,что чувствовала она в твоих руках.Сам будешь молить тебя трахнуть,и позу предложишь,и попку подставишь.-Алан обошёл
Mag Jordan: русского и игриво хлопнул его по ягодицам.Впрочем,вложив в удар не слабую силу.-Каково это,вырвать из живой женской груди ещё бьющееся сердце?Это действие истинного гея,-В этот раз Алан ущипнул его за многострадальные ягодицы,а затем обрушил удар плети.
Alexander Dorokhov: Надо признать, Алан был прав. Это и без полового контакта было довольно унизительно, мерзко и не по-человечески больно. Тонкие штаны, которые он выбрал, защищали плохо, да и уже превратились, похоже, в рваную тряпку. Или это была кожа ягодиц? Русский уже не чувствовал боли и не слышал собственных криков, перед глазами стояла лишь картинка, да и то слишком размытая, чтоб можно было сказать, что он находится в сознании. Дорохов не вырубился, но похоже, ушёл в себя слишком глубоко. То, что сказал Алан, было столь же ужасно, как и гениально. В этом с Кентом русский был не согласен - если Мэг и суждено умереть, лучшего варианта просто не придумать. Вот только разве она позволила бы это сделать? Вряд ли.
Mag Jordan: Алан насытился местью быстро,превратив спину и ягодицы русского в один сплошной след от плети.Убедившись,что русский ушел в забытье,гей кивнул одному из агентов,и на Алекса вылили ведро ледяной воды.-Если ты надеешься спастись от боли в забытье,то я тебя
Mag Jordan: разочарую.Ради Мэг и её памяти,я готов израсходовать весь её химический запас,чтобы ты сполна ощутил её боль.-Логан подал ему соль,и Алан щедро посыпал раны Алекса белым порошком.-Приятных ощущений,петушок.-Он усмехнулся,и Алекса оставили одного в камере.
Alexander Dorokhov: Одиноко повиснув на вывернутых руках, которых не чувствовал, русский действительно почувствовал себя путухом. Не фаршированным слава богу, но всё же готовым и в печке. Холодная вода была в каком-то смысле даже приятной, немного затушив пламя на спине, но вот солью такое пламя не затушить. За всей задней части словно росло что-то, сопровождаясь адской щипающей болью. Дорохов помнил, что можно вытерпеть любую боль. Он и терпел - он был всё ещё жив, а значит, мог и чувствовать её, и терпеть, и материться сквозь зубы - а вот заглушить не мог. Она стала его частью, такой важной, что казалось - он просто умрёт, если она уйдёт. Только сделав её своей частью - только так можно было смириться с ней. Свесив голову, капая на пол потом, кровью и слёзами, Алекс закрыл глаза и попробовал очистить голову от всего... Дверь снова громыхнула, и русский услышал неторопливые тяжёлые шаги, гулким эхом отдававшиеся от стен. Но не было ни сил, ни желания поднять голову и взглянуть на входящего. Он знал, что сейчас будет следующая пытка, и понимал, что теперь всё будет ещё жёстче... И был удивлён, услышав знакомый голос. - Ты дурак, американец. Александр всё же поднял голову. Вошедший снял с лица такую же маску без глаз, какую надели на Дорохова. - Я говорю, ты придурок. Зачем ты подчинился? На что надеялся? - Никита обошёл Дорохова и бесцеремонно провёл пальцем по солёной ране, чем вызвал тяжёлый стон. - Не скули, лучше думай. Забыл, как сидел в подвале с мешком на голове? Русский тяжело кивнул. Это было трудно забыть. Двое суток почти без воды, а единственной пищей были побои и вопросы. Двое суток десять человек бегали по всему району, разыскивая его. - А теперь тебе помочь некому. Знаешь, как можно облегчить твою боль? - Никита опёрся о стену позади Дорохова, с усмешкой глядя ему в затылок. Тот с трудом покачал головой. - Думай, Саня, думай. Удачи. - потрепав его по плечу, вызвав дикую боль в суставах и спине, Корчагин вышел из камеры. - Но... как?.. - ...как? "Что это было... видение? Видение в видении?" Под ним набралась уже основательная лужица с красноватым оттенком. Дорохов смотрел на дверь. Лучший друг всегда помогал, но теперь не мог, в этом он его не винил. Но всё же, о чём можно думать, если твои суставы на руках вот-вот атрофируются, а спина станет похожа на селёдку? Александр прокручивал в голове то, что видел. Никита всю жизнь давал правильные подачи. "Думай..." Мы имеем стул, до которого не дотянуться, плащ, который нам даже не нужен... Цепь, на которую тебя подвесили... "Думай, Саня, думай... Он прошёл до стены, встал там и... вышел... до стены... стены... Спасибо, брат. В камере раздался крик. Крик, закладывающий Дорохову уши. Оторвав ноги от пола, он повиснул на две секунды на одних руках, буквально затрещавших от такой нагрузки. Предстоял сложный и болезненный трюк, но то, что следовало вслед за ним, стоило того. Русский опёрся ногами о стену и начал медленно переставлять их вверх. Шаг... Шаг... И снова отчаянный крик, болезненно разорвавший перепонки. Он сорвался вниз, и теперь начинал всё заново, глотая слёзы и терпя боль, которая его подгоняла. Терпеть. Терпеть. Терпеть... Оттолкнуться и согнуть колени... Третий крик окончательно сорвал остатки слуха и голоса. Дорохов снова висел, но теперь уже руки приняли нормальное положение. Было всё ещё больно, но эта боль уже заняла свою высшую точку и теперь тихо отступала. - Спасибо... - шепнул русский. Комната казалась раем... Оставалось только отделиться от цепи.
Mag Jordan: -Браво,браво...Ловкий петушок.-Бесполый голос лился из ниоткуда и отовсюду.-Посмотрим,что ты сделаешь с этим.-Зашипело что-то у стен и камера начала медленно заполняться ледяной морской водой.-Был петушок сухопутный,станет петух морской,поплавай выб*ядь.
Mag Jordan: Русская фраза словно случайно вырвалась,но дополненная матом,словно угнездилось в общей фразе.
Alexander Dorokhov: Услышав шум воды, русский понадеялся что соль смоет. Но, принюхавшись, понял, что раскатал губу. Вода прибывала быстро, а особой уверенности в том, что Алан блефует, не было. Несчастные кроссовки были уже в воде, и пришлось так же отметить низкую температуру воды, из-за которой ноги сводило. Дорохов всё больше напоминал себе селёдку в бочке. Отвечать что-то Алану не было ни сил, ни времени, надо было как-то выплыть, но как? Попробовать забраться по цепи, срывая пальцы, и сунуть морду в окошко? Слишком далеко... Попытаться отцепить цепь от потолка тем, что останется от пальцев? И она же с благодарностью утянет его вниз. Воды было уже по шею, но это играло уже на руку, несмотря на со страшной силой щипающую спину. Алекс не спешил, позволяя воде скрыть его полностью. Пользуясь тем, что его вес теперь уменьшился, он подтянулся и отцепил наручники от цепи. Полдела. Как всплыть, и желательно, не вверх брюхом? Соль на ране иногда заставляет принимать удивительные решения. Взяв цепочку в зубы, русский сжимал челюсти до тех пор, пока не треснуло одно из звеньев, и боль с сочетании с нехваткой воздуха сейчас были теми колодцами, из которых можно было черпать силы. Зубам, похоже, пришлось несладко, но по сравнению с тем, что было сзади - не смертельно. Заработав свободными руками, Дорохов выплыл и с трудом глотнул воздуха. По скорости и способу передвижения похожий на дельфина с гарпуном в спине, он поплыл к окошку с решёткой.
Mag Jordan: Вода схлынула внезапно, буквально уронив русского на каменный пол. Шлюзы захлопнулись со свистящим звуком, и на некоторое время в камере воцарилась мучительная тишина. Но и она не была длительной. Тихий скрип, раздавшийся в глубине камеры, постепенно нарастал, превращаясь в мощную лавину звука, погас свет, и частота звуковой волны стала ультразвуковой. Русского явно хотели испытать на прочность всеми немыслимыми способами. Безумная какофония длилась несколько минут, и в звуки изредка врывался световой вал оослепляющий и лишающий ориентации в пространстве. Наконец все утихло, и в гулкой тишне и темноте раздался грохот шагов. Это были явно тяжелые армейский ботинки пары десятков человек. Звук затих, еще долго отдаваясь в стенах камеры эхом, а затем раздался звук открываемой двери.
Alexander Dorokhov: Растянувшись на полу, русский выплюнул кусок зуба. На этот раз настоящего. Встреча с металлом цепочки не прошла бесследно, и теперь улыбка русского стала ещё более щербатой. "Курилка" превратилась ещё и в открывалку для бутылок, но этот факт его раздражал ещё более. С трудом приняв вертикальное положение, опираясь на стену, Дорохов сполна насладился короткой передышкой, данной ему в этой бесконечной полосе препятствий. Он не подпевал безумной ультразвуковой музыке, но изо всех сил старался не оказаться вновь на мокром холодном полу, догадываясь, что встанет вряд ли. Крепко зажмурив глаза и закрыв уши руками, он решил переждать этот ужасный скрип в собственной темноте, изредка становящейся кроваво-красной. Нужно было направить боль на нужное дело, сделать боль той силой, которая сможет двигать им и помогать держаться дальше. Топот ботинок был словно печатью под этим сообщением, с каждым шагом уменьшая боль, преобразуя её в злобу и желание убивать. Алана. Его пидоров. Карлоса. Тэма. Дерека. Дэйва. Остина. Обоих Джорданов. Тощих агентов. Каждого ублюдка в армейских ботинках, стоящего за дверью. Каждого мудилу в чёрном костюме, который встретится на пути. Русский подобрал с пола мокрую ткань и, шатаясь, поволок её к двери за собой. Всё внимание сконцентрировалось на этой двери. Эта дверь была сейчас всем. И пусть даже Алан или кто-нибудь ещё наблюдает за ним откуда-нибудь - он не сдастся, пока не убьёт каждого или не сдохнет сам. Первый, кто вошёл в дверь, получил подарок в виде синего мокрого плаща и удара в кадык. Дорохов вспоминал, как устраивать "тёмную", и от души молотил невидимого для себя вошедшего, готовый бить его до тех пор, пока он не затихнет, а затем выйти из камеры и проделать так с каждым по очереди. Пока что жертвой был кто-то один, скрытый под мокрой тяжёлой тряпкой, и русский мстил конкретно ему за всё то, что ему пришлось пережить за последние две недели.
Mag Jordan: Тишина не нарушалась, наполненная только гулкими ударами по скрытому под тканью телу и хлюпаньем воды, не до конца испарившейся с камней пола. Раздалось шипение, и сильным ударом тока русского откинуло в сторону от его жертвы. Вспыхнул яркий свет, и в камеру ввалились фигуры в темном камуфляже со скрытыми под черными масками лицами. Зазвучала испанская речь. - Adelante! da una vuelta alrededor cuidado! de ello alrededor! tenlo sobre la mira! Шаги, шаги, русского окружали, держали на прицеле коротких УЗИ, но не наступали, оставляя ему место для вдоха и последнего движения. Шипение рации, и все "войско" умолкло. В наступившей тишине набатом зазвучал цокот каблуков.
Alexander Dorokhov: Не в силах справиться с судорогами, русский, с трудом удерживая уходящее сознание, наблюдал, как "похоронная команда" под заклинание испанского языка вваливается в комнату. Звук каблуков намекал на то, что полоса препятствий осталась позади, и возможно, всей этой адской истории придёт конец. Он не сомневался ни на секунду в том, кому принадлежат эти каблуки. Переводя глаза с одной маски на другую, он прощался с миром. Ерунда. Не пролетает жизнь перед глазами. Так бывает только с теми, кто выживает. Когда человек умирает, он расстаётся с жизнью без сожалений о прожитом. Дорохов мог много о чём пожалеть. Не спас друзей, не завёл семьи, не создал условий для жизни даже для самого себя... Но это всё неважно, если ты отправляешься туда, откуда ещё никто не вернулся.
Mag Jordan: Как бы не надеялся русский, для него игра только начиналась. Цокеот каблуков приблизился, и в камеру вошла женщина ни капли не похожая на ту, появления которой ждал Дорохов. Осмотрев поле "битвы", она отадала короткий приказ на испанском, и круг сузился, русского вновь подхватили под изувеченные руки и потащили, по темному коридору. В новой комнате было все по-новому. Теплое помещение размером не более 8х8 м. было в пастельных тонах. Под ногамиа лежал пушистый алый ковер. В центре комнаты - стул со свисающими фиксирующими ремнями, напротив - четыре кресла и прозрачный столик, точнее инсталяция "Столик" - живая девушка, выкрашенная в синий цвет, абсолютно обнаженная, и держащая прозрачную столешницу на груди и коленях. Русского насильно усадили на стул и с противным щелчком защелкнули ремни на его конечностях. Женщина села напротив. Она щелкнула зажигалкой, и закурила. - Добрый вечер, синьор Дорохофф. Моя имя Мария Гандзони, и от вашей разговорчивости зависит ваша жизнь.
Alexander Dorokhov: "Замечательно. Я попал в школу рабов..." А действительно, чем ещё могло быть заведение с синими девушками, Аланами с плетьми, испанским, камерами и прочими всякими Мариями? - Моя жизнь мне не настолько дорога. - усмехнулся Дорохов, попробовав пошевелить конечностями. Толку это не принесло никакого, не считая боли в спине и руках. Действительно, жизнь как-то сама собой резко обесценилась, когда спина превратилась в кровавое солёное месиво. Или не это было главной причиной? Русский действительно поверил в то, что Джордан больше нет, когда увидел Марию вместо неё. Но, какой дешёвой не казалась бы собственная жизнь, проводить её остаток в виде посиневшего мужика, который, к примеру... далее последовала отвратительная фантазия. - Я где вообще, синьора? - Александр не переставал издеваться над каждым, которого встречал на своём пути. Просто потому что другого ему ничего не оставалось.
Mag Jordan: -В раю для дураков,синьор.-Мария выдохнула дым и поднялась,подходя к русскому ближе.-Ты теперь мясо для богатых игроков.Но у тебя есть выбор:быть игрушкой богатого гея или дать мне необходимую информацию-Она провела рукой по его бедру и прижгла сигаретой.
Alexander Dorokhov: Русский нервно, но облегчённо засмеялся. Сигаретный ожог был ерундой по сравнению с плетьми, и его он Марии готов безвозмездно простить, прикосновение к бедру и вовсе казалось чуть ли не возбуждающим. - Ну это же всё меняет... Что за информация? "Стоп. Я даю информацию - и меня отпускают? Что-то не верю я в это..." Дорохов глядел в глаза Марии и хотелось назвать её Марьиванной. Сходство с его школьной учительницей по физике было почти полное.
Mag Jordan: Мария ухмыльнулась,и её пальцы продолжили свой путь к его паху.Глаза женщины сверкнули.-Маргарэт загрузила тебя своей памятью.Я хочу чтобы ты назвал мне пароль её личного КПК и счёта в банке Гаваны.И будешь свободен-Она погладила его по щеке,лаская ниже.
Alexander Dorokhov: Ситуация перестала быть приятной. "Марьиванна" всё больше и больше напоминала свой прототип, щедро сдобренный ещё и сексуально-садистскими наклонностями. К тому же, теперь он не знал, что делать... "Эффект присутствия" становился размытым, как оконное стекло в дождь. Если этот пароль вообще загружали. Были какие-то числа и буквы... И надо было назвать хоть что-то, пока память не стёрлась окончательно. - Эль... Эсп... Дерьмо. - выругался Дорохов. Первая часть пароля, казалось бы, вертелась на языке, но вспомнить её он не мог. Оставалось надеяться только на одно... - Проблема. Наизусть его не помню. Но могу показать то место, где его спрятал.
Mag Jordan: Мария ухмыльнулась и похлопала русского по щеке, склонилась к его уху. - Ты считаешь меня дурочкой, малыш? - Ногти впились в мочку уха русского, расцарапывая. - Или хочешь сказать, что Джордан была дурочкой, чтобы записывать пароли и счета? Она сильно ударила русского по лицу и вернулась в свое кресло. Тихо скрипнула дверь и в комнату вошла девушка-подросток лет пятнадцати, одетая в прозрачное платьице без намека на белье. Опустилась перед Марией на колени и подставила открытую ладонь. Итальянка затушила сигарету и движением руки отпустила девушку. - Может ты еще и не знаешь, что ты хранилище данных? Сейф на ножках, способный и сейфом работать и подстилкой. Все твои уловки не пройдут. Либо ты сейчас называешь цифры и пароль, либо... ничего хорошего в ближайшие лет десять с тобой не случится. Хозяин не позволит.
Alexander Dorokhov: Дорохов склонился к плечу и потёрся об него порозовевшей щекой и расцарапанным ухом. Кто сказал, что всё будет легко? Конечно, ему не поверят. - Может, это ты считаешь Джордан дурочкой, способной безвозмездно слить все данные в один сейф? Русский издал несколько смешков, более напоминающих кашель. Положение и вправду было забавным. Мария серьёзно так полагает? - Мэг оставила спичку. В этом сейфе информация медленно тлеет. Но часть данных я на всякий случай переложил в другое хранилище. Алекс откинул голову, глядя на Марию как бы сверху вниз. Он мог бы просто рассказать про картину, но какие гарантии, что его отпустят, а не навсегда запрут в сырой камере? - Я готов показать его, но только на месте.
Mag Jordan: Мария не торопилась отвечать, внимательно рассматривая русского. Она словно принимала очень важное решение.. - И куда же ты хочешь привести меня? в ФБР? Итальянка нервно ухмыльнулась, делая очередной круг почета вокруг русского, и запуская пальцы ему в волосы, заставляя поворачивать голову, и смотреть на неё. - Мне мало части, чтобы досать информавцию нужен полный пароль... Так что думай, если хочешь жить и быть нормальным мужиком, а не подстилкой. Я своему слову верна...
Alexander Dorokhov: Русский усмехнулся. Похоже, Марии действительно нужна была эта информация, а значит - у него в рукаве тоже был туз. Не козырной, но и его было достаточно, чтобы попытаться поставить несколько условий. - В ФБР? И чего я этим добьюсь? Сяду из одной тюрьмы в другую? - Александр смотрел в глаза итальянки так спокойно, как позволяло положение. Где-то в его глазах даже умудрилась промелькнуть дохлая искорка доброжелательности. - Говорю тебе, не помню я пароля. Она заранее позаботилась о том, чтобы я забыл всё, что знал о ней. Ты же её знаешь, Мария... - русский склонил голову на бок, улыбнувшись. Всего лишь "физичка". Я не уважаю тебя, поливаю грязью в лицо и за спиной, но сейчас пришёл за четвёркой в табель. В противном случае дело не ограничится простой кнопкой на стуле... - И похоже, забывать я начинаю с самого главного. Если хочешь получить пароль и кучу другой информации сразу - отведи меня туда, куда я скажу. Не хочешь рисковать - могу попробовать вспомнить его, если отцепишь меня от кресла и переведёшь в более приветливое помещение. Время идёт. Я помню всё меньше. - Дорохов с истинно Авельской обречённой улыбкой пожал плечами. Самое поганое, что он даже не блефовал. Просто не имел такой возможности.
Mag Jordan: Итальянка выругалась сквозь зубы - ничего не укладывалось по плану. А еще хуже было знать, что где-то недалеко у мониторов в улыбку складываются другие губы. Мария нахмурилась и со всей силы влепила русскому пощечину. - Ты еще смеешь ставить условия, петушок? Она довольно сильно ударила русского под коленку острым носком туфли, и снова взяла за волосы, приближая его лицо к своему. - Место. Или я сейчас же отдам тебя Алану. Он быстро разберется, как выбить из тебя цифры. - Она оскалилась, совершенно переставая быть похожей на приличную даму. - Через задний проход. Дура... Она улыбнулась, наблюдая за происходящим, впрочем кресло у мониторов пустовало, она сидела на подоконнике у раскрытого окна и наблюдала за разворачивающимся фарсом. Дура... Его это только раззадорит... Или совсем сломает. Улыбка перестала быть усталой, и вообще "стекла" с лица.
Alexander Dorokhov: - Да валяй. - зевнул русский, мотнув головой и потеревшись теперь уже второй щекой о другое плечо. - Вернёшь меня Алану - не получишь вообще ничего. Посмотрим, по кому это больнее ударит. "Надоело..." Дорохов попробовал пошевелить кистью, развернуть её, чтобы освободиться от ремней или хотя бы ослабить их. Болело лицо. Болела спина. Болели руки. Болела несчастная коленка. Острый остаток зуба тоже чувствовал себя неютно. И в совокупности это только злило, почти без ущерба уже слишком потрёпанному организму. - Алан! Ты где, любовь моя, мать твою? - заржал Алекс, глядя на Марию. Кресло с ремнями создавало какую-то странную иллюзию безнаказанности, впрочем, как и вся эта дурная ситуация. - Иди сюда, сладкий, мы не договорились! Подражание получилось весьма неплохим. Просто надо было вспомнить, откуда именно у Дорохова и пошла гомофобия... Хотя нет, лучше не вспоминать.
Mag Jordan: - Похоже, что ты решил считать себя незаменимым? Или думаешь, что твои понты спасут тебя от расправы за молчание? Я не Хоук, чтобы хранить тебя как зеницу ока. - Мария вновь закурила, открыла бар и налила себе бокал коньяка. - На её месте, за все что ты ей сделал, я бы распяла тебя вниз головой, и день за днем снимала бы полоски кожи, пересыпая солью и поливая уксусом. Она подошла к нему ближе, и вылила ему на спину сорокоградусную жидкость. - Алана хочешь увидеть? Она нажала кнопку и за зеркалом оказался широкий экран. - Устраивайся поудобнее, я покажу тебе, что делают с такими петушками как ты, их новые хозяева. Она нажала кнопку "Play", демонстрируя одну из записей камеры наблюдения. Действие записи описывай на свое усмотрение, или не описывай.
Alexander Dorokhov: Подавив крик, попытавшийся вырваться наружу после стакана горячей воды, Дорохов сделал, как велела Мария - устроился поудобнее, дав небольшую вентиляцию между спинкой кресла и многострадальной спиной. Кино обещало быть интересным и познавательным, хотя ничего особо нового русский не увидел. Порно, как оно есть, пусть гейское и с извращениями всех мастей... Сложнее было переварить то, что такое же проделают и с ним, но что-то подсказывало - не проделают. Плевать на "хозяев", а ему оставалась всего одна дорога - по ту сторону, и её можно было пройти простым путём или сложным. Внешне спокойный, русский совершал еле заметные движения руками, расшатывая ремни, изредка комментируя особо интересные моменты видео присвистыванием, возгласами или плоскими шутками. - Ладно, уговорила, Гандони... - сдался Алекс по окончании просмотра. Он пригласил Гадзони склониться ближе, с заговорщицким видом кивнув головой.
Mag Jordan: Мария молчала, пока шло видео. Она неоднократно видела эту запись, и применяла ее для ломания особо упорных жертв. Мало кто выдерживал, особенно примеряя на себя, подобное зрелище.Запись закончилась, и итальянка ухмыльнулась, когда русский внезапно согласился сотрудничать. - Говори... Она чуть склонилась над ним, не позволяя сделать расстояние интимным, но при этом так, чтобы девушка-стол ничего не слышала.
Alexander Dorokhov: Дорохов продолжал удивлять себя нестандартными подходами к всё более нестандартному делу. А возможно, просто терять было уже нечего. Но следующий звук, донёсшийся из его рта, был сочный "клац!", когда он вытянулся вперёд до тех пор, пока ремни не стали мешать кровообращению в руках, и вцепился оставшимися тридцатью с половиной зубами в итальянское ухо мадам Гаднози, повиснув на нём, как пёс на верёвке, и уже не разжимал челюсти. Он чувствовал, как сочится кровь и трещат хрящики, чувствовал вкус сырого мяса... Насколько русский знал, в садо-мазо играх было правило не калечить партнёра и не причинять непоправимый вред. Его извинял тот факт, что он пока ещё не был одним из рабов, а это не было игрой. Он прекрасно понимал, что временным отстранением, как Майк Тайсон, он не отделается - нельзя временно отстраниться от жизни. Вероятность же того, что извращенцы, геи и синие девушки введут его в кому, была крайне мала. Наконец русский слегка разжал челюсти, выпустив Марию из зубных тисков, и сплюнул на ковёр. - Я что, неясно выражаюсь? Или я показываю тайник на месте, или пошла ты в ж**у со своими цифрами!
Mag Jordan: Женщина вскрикнула, и выдала порцию грубого мата на чистейшем итальянском. Она не пыталась дернуться, боясь остаться без уха. Но и стерпеть подобное отношение не могла. Как только русский отпустил Марию, и выпалил свои требования, она сильно ударила его в челюсть и вцепилась в лицо, расцарапывая в кровь. - Я с тебя кожу сдеру живьем! Только когда рожа русского стала напоминать поле для игры в крестики нолики, Мария отпустила его и зажимая ухо пошла к бару. - Ты же не хочешь сказать, что спрятал код в камере, где тебя содержали? - Её голос был нарочито спокойным, но в нем слышалась ярость. Она смеялась. Смеялась с наслаждением и искренне. В такт смеху подрагивало вино в высоком бокале, ало-рубиновое как кровь Марии на ковре.
Alexander Dorokhov: Темнота. Полная темнота и только звук раздираемой собственной кожи и тяжёлое женское дыхание нарушают временно воцарившуюся тишину. Дорохов даже не вырывался, лишь зажмурившись и скривив окровавленные губы в усмешке. - Я с тебя кожу сдеру живьем! "Глаза?.." - русский поднял чудом уцелевшие веки. С глазами всё хорошо, если не считать, что их заливает липкой жидкостью. "Зубы?.." - язык прошёлся изнутри по белым костям. Нет, остальные 30 были достаточно крепки, чтоб выдержать ещё по крайней мере десяток хороших ударов. - Ищи. Где хочешь. Хоть в космосе. "Губы." - с разочарованием понял Алекс, когда заговорил. Это он ещё легко отделался парой трещин в верхней губе... Ну, может быть, Алан тогда хоть целоваться не полезет.
Mag Jordan: мария оскалилась от боли. Её раздражал этот зазнавшийся русский. И она бы давно его убила. Но вот бить она могла себе позволить. Следующий удар пришелся по правому предплечью - сильный, нанесенный стеком с утяжеленным концом. Мерзкий звук распарываемой плоти наполнил комнату. - Куда тебя надо отвезти? И думай быстрее, пока я не передумала. Стек закрепил её слова ударом по бедру.
Alexander Dorokhov: Одарив итальянку потоком русских слов, Дорохов подумал о том, что высвободить руку можно, если продолжить грызть плечо в том месте, где только что пришёлся удар. На теле не оставалось ни одного живого места... может быть, потому он уже привык к подобной манере общения. - Отвези обратно на Хиллари. Если по дороге ни разу не ударишь - буду хорошим мальчиком... Александр изобразил на разбитых губах умилительное подобие улыбки. Вот людям пример того, как можно всего добиться, никого не убив... Даже если придётся откусить в процессе пару ушей. Кровь раздразнила желудок - русский вспомнил, что не ел ничего, не считая салата, вот уже десять дней. - Можешь даже дать пожрать чего-нибудь, чтоб не подох по дороге.
Mag Jordan: Женщина ухмыльнулась. Подошла к столу и что-то сказала по-итальянски в селектор. Затем повернулась к русскому. - Хорошо, мы поедем в Хил-лари. Тем более, что после смерти Джордан это всего лишь мертвый дом. Поешь, когда назовешь цифры. В комнату вошел сильно накрашенній блондин одетій только в небольшой фартучек. Он подал Марии с подноса стакан с водой и ампулу. Вылила голубоватую жидкость в стакан и слегка взболтала. Подошла к русскому и поднесла стакан к его губам. - Выпей. Будешь милым мальчиком, получишь сладкое.
Alexander Dorokhov: - Это что, снотворное? - особого доверия к любым жидкостям, особенного нестандартных цветов, у русского не было никогда. Теперь же оно окончательно пропало, хотя выбора у него, как обычно, не было. Оставалось надеяться, что он проснётся целым и, желательно, непохожим на синюю девушку, подростка в прозрачной сорочке или крашенного блондина в фартуке. Есть вариант не проснуться вообще, но... слишком большое счастье, это ясно. Зафиксировав зубами стакан, Алекс выпил странную жидкость. На вкус определить, что это такое, также не удалось. Пришлось просто сидеть и ждать результата.
Mag Jordan: -Не бойся,это снотворное.-Мария ухмыльнулась,наблюдая за тем как клонится голова засыпающего русского -Просыпайся!-лёгкий укол.Они находились в холле Хиллари.Алекса держал в стоячем положении двухметровый амбал-Куда идти?Только не говори,что в её спальню.
Alexander Dorokhov: - Уже? - удивился русский. Пора перестать давать себя колоть и пичкать всем подряд... Его раздражало, что из жизни вырезают целые куски. И то, что его кто-то держал, словно смотанный ковёр, тоже приятно не было. А всё тело продолжало всё так же болеть... помимо того, без рубашки было холодно. На вопрос "держателя" он отвечать пока не собирался. - Вы меня так и везли? Я ходить-то могу? - "Если нет, то из-за голубой дряни или из-за побоев?" - Дорохов неуверенно оторвался от парня и попробовал сделать пробный шаг.
Mag Jordan: Амбал хмыкнул, но русского из своих "объятий" не выпустил, делая шаг вслед за ним. - У тебя не так много времени Дорохофф, чтобы паясничать. Мария снова закурила, наблюдая за русским. Она явно была не в настроении. - Так куда идти?
Alexander Dorokhov: - Спустите меня в библиотеку... Чёрт, и лучше бы мне начать ходить самостоятельно. "Для меня." Ощущая себя наиболее беспомощным из сиамских близнецов, русский начал движение вместе со своей подпоркой. - Почему ты Боишься её спальни? Веришь в призраков? - усмехнулся Алекс по пути. - А может, "призрак" действительно сейчас там? Дорохов думал о том, как хорошо быстрее закончить и уйти на все четыре, если Мария сдержит слово. Хил-лари уже достала. - Может, прекратишь меня лапать? Так... и куда же я его спрятал... - русский понимал, что пока чёткого таймера нету - паясничать он мог сколько угодно. Сейчас он оглядывал помещение с растерянным видом бабушки, которая потеряла очки в большом доме и теперь не может догадаться просто взглянуть в зеркало, чтобы их найти на собственном лбу. Впрочем, учитывая, что теперь он был безногим больным инвалидом, которого приходится таскать различным мало имеющим отношения к делу людям, это сходство только подчёркивалось. - Вспомнил. Пошли к камину. Не одолжите листок бумаги и ручку, Мария?
Mag Jordan: - Боюсь? Ошибаешься. Просто логичнее всего предположить, что ты спрятал код там, где проводил больше всего времени, а зная Хоук, я не сомневаюсь, что это была её спальня. - Мария ухмыльнулась, выдыхая сладковатый дым. - Призрак, вряд ли. А вот кровь её, коей заляпана вся комната вряд ли кто отмывал. Повинуясь её жесту амбал отпустил русского, перед этим соединив свое запястье с его надежными наручниками. - Библиотека? Как интересно,... Мария хмыкнула и протянула русскому дорогой паркер и листок, лежавший на столике.
Alexander Dorokhov: - Блин. Как же вы обе любите всё усложнять... - отреагировал русский на щелчок замка. К счастью, у исполина было достаточно роста, чтобы не слишком стеснять его движения. "Как будто... так и было задумано?" Каждое из них и так вызывало боль в растерзанной спине и раненом плече. - Руку подними... - сказал Дорохов "большому сиамскому брату", влезая на камин, слегка морщась от боли. Он не думал, что тайник вскроется так быстро. По большому счёту, Александр не думал, что он вообще вряд ли когда-нибудь вскроется. Хотелось по-голливудски улыбнуться и сказать что-нибудь вроде: - Мы нашли священный манускрипт... Сесть полуголыми ошмётками задницы на крышку камина было явно плохой идеей. Русский тут же спрыгнул, и улыбка сменилась гримассой боли. Он разложил листы, отыскивая среди своих каракулей нужные для Марии буквы и цифры. Разобрать свой собственный почерк в полумраке библиотеки было трудно даже ему. - Не то... нет... Вот. Гавана? - русский переписал пароли на листок данный ему Гадзони. Руки болели уже меньше, да и торопиться было уже некуда. - Держи. Прятать рукопись на прежнее место было глупо. Воровской опыт подсказывал - плох тайник, о котором знает больше одного человека. Сложив листки, он сунул их в карман штанов, размышляя о том, куда перепрятать свою писанину теперь.
Mag Jordan: Мария ухмыльнулась,взяв писанину русского.-Идём.-Амбал дёрнул Алекса за собой.Они поднялись наверх,и буквально вваливаясь в спальню Джордан.В спальне царил полумрак,вся обстановка была словно оставлена хозяйкой ненадолго.Недопитое кофе в синей чашке
Mag Jordan: отброшенное одеяло,книга на примятой подушке,КПК возле ночника.И вся эуа пастораль была заляпана багровыми пятнами крови.Мария осмотрелась и сказала русскому:-Возьми компьютер и введи пароль.
Alexander Dorokhov: "Где взять столько крови?" Комната наводила какую-то непонятную грусть. Дорохов вдруг снова вспомнил эти две самые сумасшедшие в его жизни, в прямом и переносном смысле, две недели. Неужели они вот-вот закончатся? Он улыбнулся. Закончатся... мечтай. Сейчас он введёт пароль, и довольная Мария запихнёт его обратно в камеру, и обратно его вынесут уже под простынёй. Или пароль не подойдёт вообще, и тогда это приправится ещё и её криками. Кто сказал, что умница Мэгги не поменяла свои пароли на случай своей скоропостижной смерти? "И зачем я тогда вообще это делаю?" Русский включил КПК и ввёл цифры, подглядывая в листок Гадзони. Память, однажды выплюнув пароли, упорно не хотела принимать их обратно. Момент истины. На клавишу "принять" нажимать сложнее, чем на кнопку детонатора бомбы. Хотелось зажмуриться, как трусливый необстрелянный рекрут, но Алекс знал, как поведёт себя страх, если перестать смотреть ему в глаза. Компьютер чуть не треснул, когда он вдавил клавишу со всей силы...
Mag Jordan: Как только клавиша была нажата, раздался сухой звук выстрела, приглушенного глушителем. За ним второй, и Алекса потянула вниз туша мертвого амбала падающего на пол. Тишина была недолгой но ошеломляюще глухой. А затем погас свет. В полной темноте спокойные шаги, шепот по рации и движение теней в комнате, так словно Дорохов был мертв вместе с Марией и амбалом. Сильный запах крови стал всепроникающим, и Алекса отстегнули от амбала, а затем на его голову обрушился очередной удар, погружающий во мрак беспамятства. - Как долго он без сознания? - Около трех часов. Мария перестаралась, теперь его организму понадобиться не меньше недели, чтобы восстановиться полностью. Маргарэт, еще не успевшая сменить черный костюм ниндзя на обычную одежду, склонилась над русским проверяя его пульс. Пистолет оттягивал руку, но она не выпускала его из рук с тех пор, как открыла охоту на людей Марии Гандзони.
Alexander Dorokhov: Оказавшись на полу, русский резво, насколько мог, заполз под тушу своего конвоира и начал лихорадочно искать его пистолет, стараясь не издавать ни звука. Нужен был план, как освободиться от мёртвого "брата" и убраться из виллы. Темнота была на руку... пока голова не взорвалась болью, моментально отключившей всё тело. Чужой пистолет так и остался зажатым в руке мёртвой хваткой. - Живой? - Дорохов услышал знакомый голос и с усилием открыл глаза. Вагон, в котором он ехал, похоже, лежал на боку. Багаж, различные предметы и матрасы с бельём были раскиданы по всему коридору. Все пассажиры предположительно были мертвы. - Живой. - в разбитое окошко подглядывала Лиза. Её глаза блестели от слёз, но выражение лица было приветливым и даже весёлым, несмотря на дрожь в голосе. - Что тут произошло? Чёрт!!. - Алекс стряхнул с себя остатки чьего-то дорожного обеда и ощутил боль в спине и голове, когда попробовал встать. Похоже, он неплохо приложился... Но совсем не помнил подробностей аварии. Он спал?.. - Поезд сошёл с рельс. Выбирайся быстрее, под нами пропасть!.. - Да?.. - Дорохов посмотрел в окно под собой. Непонятно, каким чудом стекло осталось целом при падении, но да, сквозь стекло была видна голубоватая бездна. Казалось, вагон балансирует на краю мира. Преодолевая боль, русский разогнулся. Выбраться было проблемой, особенно если голова раскалывается настолько, что в глазах двоится, каждое движение отзывается в спине, а лестница наверх не имеет ступенек. Дорохов влез на поручень, державший полку. Теперь всё было проще, если удастся одновременно балансировать и дотянуться до края полки... Чувствуя себя только грохнувшимся спиной, но упрямым артистом цирка, русский медленно разгибался, протягивая руки к другому поручню. Как только он взялся за него, вагон вдруг сдвинулся чуть ближе к краю, и Алекс повис на одной руке. - Дай руку! - он тянул вторую руку к Лизе. Девочка неожиданно крепко взяла её, пытаясь тянуть на себя, но силёнок явно не хватало. - Не надрывайся! Просто постарайся не уронить меня секунду. Раз. Два. Три... - Дорохов схватился за край разбитого окна, глубоко ранив ладонь. Рука Лизы уже дёргала вверх его за шиворот... девчонка была единственной за всё время, кто помогал ему. Взявшись за острый край и второй рукой, Александр с трудом вылез наверх, ободрав попутно и грудь. Неважно, сколько крови он потерял... Главное, он уже наверху. С видом на лежащий на боку поезд... Дорохов лёг на ровную поверхность, дав себе передышку и просто наблюдая за облаками в небе. - Я же говорила, что ты вернёшься... - Лиза сидела на коленях возле него, обнимая за шею и ложась головой на плечо. Русский обнял её, оставив на куртке кровавые отпечатки ладоней. - Я знала это... папа... - Папа?.. Дорохов очнулся, как только чьи-то пальцы дотронулись до его шеи, и начал реагировать, ещё не открывая глаз. Забинтованная рука взметнулась вверх, заехав пистолетом по кому-то невидимому. Только потом Алекс дёрнулся и открыл глаза. Он сразу узнал Джордан, несмотря на чёрную маску. - Живая, значит?.. - на лице появилась странная улыбка, не то облегчения, не то боли. Поняв, что левую руку уже ничего не сдерживает, он провёл ей по чёрной ткани. - Живая... сука... - улыбка раскрылась чуть шире, обнажив то, что осталось от двух зубов. Русский видел две Маргарэт вместо одной. В глазах двоилось, словно он был пьян. Он медленно потащил маску вверх... Чтобы влепить Мэг оплеуху и подкрепить ещё несколькими ударами, щедро используя и добытый ствол. - Живая! Мразь, #&*^@&#@*$)(*! - удары вряд ли можно было назвать сильными, но каждый последующий был сильнее предыдущего.
Mag Jordan: Волосы рассыпались по плечам, когда русский стащил с её лица маску. Кусок черной ткани странно смотрелся в руке, которая так сильно пыталась её ударить. Но Джордан была в том состоянии, когда уходила от любого удара за миг до соприкосновения. Еще две темных тени метнулись к постели, перехватывая руки русского, и не давая ему нанести вред девушке, на чьем лице прочно угнездилась спокойная улыбка. - Дерек, понадобиться стоматолог. -Когда "бойцы" все-таки скрутили русского, она склонилась над ним. - Живая. А ты так надеялся, что мой труп настоящий? Прости, солар, что разочаровала. - Она коснулась его лба губами, и забрала маску, вновь скрывая лицо под ней. - Тест пройден. Она повернулась к кому-то невидимому для русского. - Вертолет готов? - Получила кивок. - Отдыхай, солар, я вернусь и мы поговорим.
Alexander Dorokhov: Поцелуй словно успокоил Дорохова, вернув всё на свои места. Пистолет, на курке которого лежал окровавленный, но готовый действовать палец, послушно выпал из скрученной руки. Всего лишь тест... Русский грустно кивнул в ответ, глядя в её глаза. Он был даже рад, что всё это было очередной шуткой, хоть и болезненной для него. И что кровь из открывшихся ран на его спине смешивается с кровью бутафорской на кровати. И что глаза никак не настроят чёткость. Всё снова было в этом жутком порядке. Вот только с руками можно было и полегче. - Ребята, мне больно... Алекс постарался положить руки поудобнее и закрыл глаза. Спать он теперь мог бы только если ему треснут по голове ещё разок. Слишком больно, чтобы заснуть. И голодно. Осторожно пододвинув ладонь, он ощупал карман, проверяя, не потерял ли свою последнюю ценность. Надо было срочно куда-то прятать бумажку, пока ему не дали новый комплект одежды...
Mag Jordan: Русского аккуратно перевязали, явно стараясь не причинить боли, и перенесли в другую комнату, где под наркозом над ним колдовал мужчина в белой маске и со страшными инструментами, который восстанавливал его улыбку. Затем был сканер, где его словно собирали по частям, помывка, побривка и кормежка, и укол снотворного, вкатанный слишком бледным Дереком/ Это снова был стук каблуков. Неторопливый, напоминающий о том, что в доме есть женщина. Маргарэт спустилась к бунгало, спрятанному в парковой зоне виллы, и вошла в одно из распахнутых панорамных окон. Комната, куда перенесли спящего русского не была особенно роскошной, в ней был минимум удобств и очень много света. С левой стороны открывался вид на море, с правой - на лестницу и лесопарковую часть поместья. Маргарэт подошла к постели, глядя на спящего русского. По её губам блуждала улыбка. Благодаря русскому у нее появилась возможность избавиться от одной из соперниц по теневому бизнесу и она успешно её воплотила.
Alexander Dorokhov: Не успел русский открыть глаза, в очередной раз "проснувшись", как сразу зажмурил их обратно. То ли непривычный мягкий свет, то ли гадкая улыбка Маргарэт, но что-то одно из этого нестерпимо слепило. "Как ты меня достала..." - Чему ты улыбаешься? - Дорохов не открывал глаз, но лицо расслабил. Новый зуб во рту наблюдать было даже непривычно, хотя по качеству поделки он, похоже, был лучше, чем настоящие. Вообще же после чудо-сканера, гестаповца, который не вырывает зубы, а вставляет, горы еды и тёплой ванны мир начинал казаться сказкой. Если не считать этой грёбаной стопки, которая перестала жечь карман, сгинув где-то в процессе этой канители. "Да пошло оно всё..." Сделав усилие, Александр сел на кровати, встряхнув закружившейся головой. Только затем он открыл глаза, позволив им привыкнуть к свету. Подперев щёку рукой, он глядел на Джордан, ожидая, что она скажет.
Mag Jordan: Мэг перестала улыбаться,устало потерев глаза.-Могу заплакать.-В её голосе не было даже иронии,только горькая печаль,от которой она постаралась избавиться.-Как ты себя чувствуешь?-Она не прибавила ни ласкательного "солар",ни грубого "русский",словно
Mag Jordan: удерживаясь от чего-то.Она поднялась с кресла и подойдя к столу,налила себе стакан воды,жадно опустошая его - её знобило и подташнивало,но демонстрировать русскому свою слабость не хотела,чтобы не дать ему лишних козырей.-Ты проспал почти сутки.
Alexander Dorokhov: По губам Александра пролетела тень улыбки. "Ты проспал почти сутки", "Ты проспал более суток"... Это происходило так часто, что он просто перестал считать, сколько раз выпадает из жизни. Постоянные уходы "в себя" стали чем-то вроде нормы. - Значит, я стал на сутки ближе к своему персональному аду. Это плохо? Русский снова попытался улыбнуться, но по губам снова прошла лишь тень. Он и сам стал ещё больше напоминать тень - неестественная худоба, бледность и впалость глазниц говорили о том, что постоянный сон тоже бесследно не проходит, наравне с бессонницей. Дорохов не мог понять, почему Джордан ведёт себя как-то странно... Словно в последний путь его провожает, что ли? Снова пьёт воду без остановки и... Почему он вдруг перестал быть "русским" и "соларом", каждый из которых бесил его одинаково? Да и где он, в конце концов?
Mag Jordan: Мэг натянуто улыбнулась,задумчиво качая пустым стаканом.-Твой ад-твои сны,так кричать и крыть матом во сне.-Она ухмыльнулась и подошла к русскому.-Паршиво выглядишь,не лучше меня.-Она неосознанно потёрла скулу,и мрачно ухмыльнулась,
Mag Jordan: -Завтра начнёшь восстанавливающую программу,а до вечера можешь делать что хочешь.-Уловив вопросительный взгляд,добавила-Это бунгало в парковой зоне Хиллари.Только убегать не стоит,отсюда можно только улететь.-Она хмыкнула и чуть покачнулась.
Alexander Dorokhov: Улыбка наконец получилась нормальной. Нащупав тапки, Алекс отобрал у Маргарэт стакан и налил и себе. Пить хотелось ещё после того, как пришлось жрать вату у стоматолога. - Посмотри на меня - могу я убежать в таком состоянии? - хмыкнул он, возвращая пустой стакан на тумбочку. Зеркало отражало двоих людей, внешне очень напоминающих покойников. Русский не мог видеть собственную спину, но на лице шрамов уже не осталось, это радовало. Покойник номер один вымученно улыбнулся в зеркало, продемонстрировав самому себе новые имплантанты. В отличии от остальных зубов, они были заметно белее... "Вот и во сне кричать начал..." - Довела ты меня... следующим тестом мне конечности без наркоза отрежут и обратно пришьют? - фраза была сказана в шутку. Как раз ту шутку, в которой есть доля правды. Не дожидаясь ответа, Дорохов забрал всю бутылку и вышел на улицу, вдохнув полной грудью. Снаружи прохладно, но это было только приятно. Свежий парковый воздух ласкал бледную кожу и начавшую затягиваться рану на плече, пытаясь выветрить из головы все вопросы без ответов, которые русского мало касались, но интересовали.
полная версия страницы