Форум » Кладовка форума » Коттедж на окраине NY 0.2 » Ответить
Коттедж на окраине NY 0.2
Mag Jordan:
Ответов - 64, стр:
1 2 3 4 All
Mag Jordan: Она не могла дать ему уйти.Не потому что жалела,а потому что не хотела чтобы его кто-то увидел. Бесшумно вонзился в его плечо дротик с транквилизатором.Она не спешила к нему подходить,замерзая на прохладном ветру,Мэг смотрела на руского,понимая-просто так
Mag Jordan: она его не отпустит,даже если придётся заплатить за это жизнью. В дротике было не снотворное,а парализатор.
Alexander Dorokhov: Продолжая медленное движение, он сначала подумал, что рука окончательно онемела, и уже успел мысленно распрощаться с конечностью. Дротик он почувствовал позже, когда упал, уже абсолютно не чувствуя тела, даже боли, и то только потому, что нашёл силы перевернуться на бок, чтоб увидеть стрелявшую. - Зачем, Мэг?.. - крикнул Алекс, с трудом ловя взглядом её фигуру. То, что он ещё находился в сознании, не могло не радовать. Прохлады вечернего воздуха он тоже не чувствовал. Только разрывался между двумя желаниями. - Зачем ты это делаешь? Ты забрала уже всё!.. - он из последних сил дёрнул рукой, потянувшись за дротиком. Не для того, чтобы прервать эту медленную пытку, но чтобы не дать игле обломиться в нём. - Так просто забери жизнь, если не можешь отпустить, как всегда делала... "Как делал и я..."
Mag Jordan: Она не ответила,молча подходя к нему.Всё это не имело никакого смысла,действительно,стоило его просто убить,и не мучаться.Но Мэг не искала простых решений,никогда не искала. Как она дотащила его до дома,и как втянула в спальню,закрепив его руки у спинки
Mag Jordan: кровати.Быстро перевязала его,и укрыв одеялом,ушла на кухню,чувствуя себя фанаткой из "Мизери".Вскоре по дому разнёсся аромат жаркого.
Alexander Dorokhov: - И снова мы здесь, да? - с насмешкой в голосе сказал Алекс. Всю дорогу, пока она молча тащила её, он хохмил над ней, больше себе в удовольствие, зная, что убить его у неё рука не поднимается, и потому продолжая подначивать. Не до шуток стало, когда в доме запахло едой... и тогда он пожалел, что его желудок всё ещё не атрофировался от голода. Но приходилось терпеть или голод, или то, что она будет кормить его с рук. Убежать себя, что есть не хочет, он не стал бы. Это бес толку, если приходится постоянно сглатывать слюну, и всё равно она остаётся на одеяле, которое стаскиваешь с себя зубами...
Mag Jordan: Она словно замкнулась в каком-то коконе, спряталась, не желая снова осознавать реальность происходящего. Каждый сходит с ума по своему, и в отличие от бурного русского, Маргарэт сходила с ума тихо, словно подкрадываясь в к темноте своего разума. Мэг завершила приготовление и почти полчаса потратила на то, чтобы заставить себя съесть хоть кусочек. Организм, испытавший неоднократный стресс за последние часы, упорно стремился вернуть все обратно, но упорство Маргарэт было сильнее ее собственного желудка, наконец дошла очередь кормежки и до русского. И снова, без единого звука, она села на кровать с тарелкой и вилкой, и поднесла ему вилку ко рту.
Alexander Dorokhov: - Вилку в горло вставишь изнутри? - с тем же тоном приподнял бровь русский, глядя на неё. Но кусок стянул. Руки развязать не просил, хотя и было очень неудобно и больно, хуже, чем быть прикованным к кровати в психушке. Хотя до дыбы ещё не дотягивало, конечно. Алексу хотелось одновременно заколоть её этой же вилкой и съесть всё, что она предложит... но и эти противоречивые желания, казалось, возникали уже далеко не в первый раз. И он тянулся за следующим куском, думая о том, из какого положения будет удобнее врезать ей здоровой ногой... - Ещё помельче ты их нарубить не могла? - казалось, вопрос пришёл из самого желудка. И тут же ещё один недостаточно большой кусок был заглочен почти не прожёванным. Всё ещё неприятно было ощущать иглу в плече...
Mag Jordan: Она никак не отреагировала на его вопросы, методично скармливая ему содержимое тарелки. Еды было не так уж и много, но достаточно, чтобы накормить его и при этом он не объелся. Нет, было конечно желание заколоть его этой самой вилкой, а затем поужинать еще теплым сердцем, но оно успешно подавлялось, хоть и светилось в ее глазах. Маргарэт молча скормила ему все что принесла, и с тем же выражением лица, что и раньше покинула комнату, вернувшись с большой кружкой от которой шел пар - в перерывах между готовкой она заварила чай, и теперь собиралась его им напоить. Действия были проделаны те же - присесть на кровать и поднести кружку к его губам.
Alexander Dorokhov: Его даже начало забавлять это молчание. Так и подмывало довести её каким-нибудь способом. Только вот содержимое кружки чувствовать хотелось всё-таки внутри себя, а не снаружи... Алекс прильнул губами к краю кружки, опустошая чашку маленькими глотками, отрываясь, чтобы выдохнуть, нарочно растягивая время - Хватит... - довольно прошептал он, отстранившись и устроившись на подушку поудобнее. Оставалась ещё половина чашки, но теперь жидкость не была такой горячей... - Eres libre, la criada. Была у него черта, которую сложно было отнять - он терпеть не мог, когда ему прислуживают. Парковщиков машин он всю жизнь посылал очень далеко, не давая даже трогать машину, туда же зачастую отправлял и заправщиков, отельных служащих, и ресторанам предпочитал бары отчасти по той же причине. Кормёжку из её рук он однажды стерпел как игру напополам с необходимостью, но сейчас вдруг понял, почему ещё его бесит такая ситуация... И раз она складывается таким образом, можно и тыкнуть туда... - Desaparece! - он мотнул головой в сторону двери, добавив по-русски: - Выметайся, прислуга. - на губах заиграла презрительная и вместе с тем довольная ухмылка.
Mag Jordan: Она молча отставила кружку,несколько секунд смотрела на него,а затем просто вышла,оставив дверь открытой.Его поведение было хуже пощёчины,но ударить его было слишком просто.Она уже начала мстить-алкоголь был и в мясе и в чае,пусть и в небольших дозах,но
Mag Jordan: достаточных,чтобы мучительное возбуждение не отпускало ни на минуту.К тому же ни обеда,ни ужина ему не полагалось,вплоть до приезда Дерека,а значит сутки предстояли длинные. Мэг налила себе в кружку глинтвейн,закурила,и села в кресло листать журнал.
Alexander Dorokhov: Русский улёгся поудобнее, стараясь расслабиться. Он устал от пустоты вокруг и точек отсчёта, устал от пустоты и бесконечности, казавшейся тюрьмой. Хотелось добраться домой и тихо сдохнуть там... впрочем, почему обязательно тихо? Через месяц его сознание навсегда переедет в хорошее место. А пока он может целый месяц просто тратить всё, что заработал, на выпивку и б**дей, как следствие... Можно даже из дома не выходить... Что-то он уж слишком расслабился... "Чёрт!" Лёгок на помине. Дорохов не стал орать или дёргаться. Зачем совершать лишние телодвижения?.. "А эти протезы каковы на прочность?.." Гипогликамин взял - гипогликамин дал... и то же, что его сдерживало, могло и помочь, дав взамен другую силу, тем более, что штаны его на этот раз не сдерживали. Он подтянулся, превозмогая дикую боль в плече, и вцепился зубами в бинты, которыми был привязан. На руках, к счастью, ран не было... - Ролевые неплохая идея... - русский, хоть и бесшумно, но почти вполз на кухню, волоча ногу, возбуждённый и злой. Рана на плече вновь открылась, но под воздействием лекарства это такой уж бедой не было. А о том, что угроза потерять руку становится действительной, он сейчас не думал. Бинт слегка промок и сместился, обнажив рваные следы зубов. Почти безжизненная каменная клешня сжимала Плейбой. - Отравить меня вздумала, тварь подколодная? - он треснул журналом по лицу, отчего кровь с разорванного плеча брызнула на глянец, но удержал здоровой рукой. - Сейчас ты мне за всё ответишь... - по горькому опыту зная, что из халата жертва запросто вывернется, Алекс сомкнул пальцы на горле, чуть сдавив, будто попытавшись выжать из него сок через царапину, но без серьёзного удушения. Удушение последовало чуть позже, когда он поднял её из кресла и впился в губы горячим и твёрдым, как раскалённый металл, поцелуем.
Mag Jordan: - Отпусти... - Она прохрипела скорее просто потому, что расслабленная и слегка пьяная она плохо контролировала ситуацию, а жить хотелось, просто сейчас и здесь, жить вопреки тому, что русский снова пытал её гадкой смесью из страсти и боли. Ей совершенно не хотелось повторения того, что было несколько часов назад. - В твоей крови меньше яда, чем в моей. - Она задохнулась в его поцелуе, но позволить ему властвовать над собой она не могла.
Alexander Dorokhov: - Мне не легче от этого. - выдохнул он так хрипло, словно это его душили. Он задыхался от того, что чувствовал, чувствовал не только благодаря лекарству, но и воспалённой стороне разума. Может быть, и здоровой тоже, только одну отделить от другой он так и не мог... Любовь и смерть сливались воедино, впрочем, нет - внутри него они всегда жили вместе. Рука разжалась, выпуская горло, но тут же с силой толкнула девушку по направлению к плите. Алекс на вид казался ещё безумнее, чем был при попытке убийства - обе стороны в нём наконец договорились, найдя общее решение. Его немигающий взгляд застыл на ней, перестав принимать во внимание всё остальное вокруг. Журнал выпал из руки, раскрывшись, а русский шагнул к ней. Жёсткая клешня легла на подбородок, сжав его, словно в тисках, заставляя смотреть ему в глаза, та же рука, что ещё могла чувствовать, властно, но пока мягко легла на бедро, едва ощутимо прошла под халатом вверх, коснувшись груди, и под конец отвесила хлесткую пощёчину. Он играл на другом уровне. На том, который был привычен им обоим... Губы соединились в ещё более жёстком поцелуе, где отчётливо различались протезы и медицинский привкус бинтов, и руки, соскользув вниз, больно вцепились в бёдра в попытке поднять Маргарэт на плиту.
Mag Jordan: Даже если бы она могла его оттолкнуть,то не стала бы этого делать-тело вновь оказалось сильнее разума,и теперь алкоголь в её крови стал катализатором эмоций спрятаных в душе.-Хотя бы раз сделай это не экстремально...-Мольба сорвалась с губ,когда она
Mag Jordan: ощутила как буквально трещит на спине кожа.Её руки беспорядочно скользили по плите,точно в поисках опоры.
Alexander Dorokhov: Он оставил бесплодные и бесполезные попытки приподнять её - отделение конечности от тела, казалось, мог произойти и из-за физических усилий. Но боль только подстёгивала его, заставляя забирать то, что она ему успела отрекламировать, накормив. Дорохов буквально рвал её тело в жестокой предварительной ласке, но стараясь не оставлять при этом заметных следов на нём. - Терпи, сволочь... - прошептал он, с энтузиазмом голодного вампира впиваясь в шею. Он почти слышал, как рвётся её шов и как он сам трещит по швам, но треск пламени внутри был сильнее. Может быть, это заставило прикосновения стать чуть менее болезненными, словно ампутировав часть той ненависти, которой русский был пропитан насквозь. Прижав её к себе на секунду, слившись с ней в очередном безумном поцелуе, он увлёк её на стол, положив перед собой и нависнув сверху. Алекс не пытался больше высвободить её из халата, как и не пытаясь выбраться из своего, лишь проникнув под него. Длинные полы скрыли их тела, когда он вжал её в стол, чтобы почувствовать тепло её измученного тела сполна.
Mag Jordan: Мэг чувствовала себя жертвой,и от этого заводилась ещё больше,и покоряясь его звериной жестокости,она не могла сдержать глухие стоны.Осознанно отдаваясь ему,она признавала его власть над собой здесь и сейчас,искренне,с тем,что она тах хотела скрыть.
Alexander Dorokhov: Он словно дразнил её, до сумасшествия нежно и одновременно так же болезненно касаясь её кожи, то прижимая её к своему телу, то вновь вдавливая спиной в жёсткое дерево столешницы. Алекс не торопился, насыщаясь с жадностью, но смакуя каждый её стон, каждое прикосновение, каждое их совместное движение. Мэг не представлялась ему в качестве жертвы, даже сейчас, когда он держал её в руках, словно поймав бабочку за крылья; но ощущал на зубах вкус того железа, которое перегрыз, чтоб выбраться из ненавистной клетки, и тюремщик стал неплохим десертом... И тот зверь внутри него наслаждался им, как кот игрой с мышью, как плотоядный хищник наслаждается добычей, которую гнал не один километр. И словно в качестве мести за всё, что он успел пережить, старался доставить столько боли, сколько мог, той унизительной боли, которую чувствовал он всё это время, но одновременно не позволял Дорохову из собственных кошмаров добраться до неё, чтобы тот окончательно не искалечил её...
Mag Jordan: Для осознания происходящего ей были нужны силы, но их не было - их отнимало то, что назвать лаской не повернулся бы язык, но все же это было той степенью страсти, которая сжигала без остатка. Безумная смесь адреналина, эндорфина, тестостерона и эстрогена круто замешанная на вине и безумии давала свои плоды. Она не сопротивлялась - нет, зачем сопротивляться тому, что дает новые силы? Она не боролась, она отдавалась происходящему с безумием опытной куртизанки, знающей, что пусть это наслаждение - но дарит его лишь очередной клиент, и завтра будет другой, более нежный, или более жестокий, это уже неважно. И эту холодность нельзя было не почувствовать даже через жар, в котором горели их тела.
Alexander Dorokhov: Он обжигался её ледяной страстью, но на данном этапе это даже было где-то приятно. Этот лёд растил костёр подобно бензину, но уже другой костёр... Окаменелая рука сильнее сжала кожу, и он почувствовал, как его ладонь обагрилась горячей жидкостью... Губы искали её лицо, но уже не находили среди этих языков пламени, лизавших его снаружи и изнутри... Алекс прижимал её к себе всё сильнее, не видя её, но оттого ещё лучше ощущая её тело, ускоряя и ужесточая этот безумный танец. Язык чувствовал вкус крови, но чья это была кровь, он уже не мог разобрать. Дорохов искал её, хотя она была рядом, и пальцы правой руки отчётливо разбирали неровность шва на спине, почти неосознанно проходя сверху вниз, искал, потеряв... И найдя, влепил очередную пощёчину, тут же загладив её поцелуем.
Mag Jordan: Она вздрогнула, словно он не просто ударил её, а жестоко вырвал из мира грез. Это было худшее, что он мог сделать в данной ситуации. Хуже того, что он пытался изнасиловать её несколько часов назад, и хуже того, когда он почти убил ее на вилле. Для нее это было равносильно смертельному оскорблению. Волна боли накрыла её внезапно и с такой силой, что она безумной птицей рванулась из рук русского, забыв обо всем, выворачивая суставы, и едва не обрушивая стол, а через мгновение рухнула на него, потеряв сознание. - Знаешь, папа, забавно умереть не достигнув оргазма только потому, что твой партнер закомплексованный русский, который не может не отомстить даже когда занят таким важным делом как секс.... Она не оборачивалась, но знала, что за спиной - целой и не поврежденной стоит Кент Джордан, и также как и она наблюдает, что будет делать русский с телом, лишившимся души. Пока на краткое время, но все было в руках Дорохова.
Alexander Dorokhov: Он ударился спиной о холодильник, чуть было не опрокинув на себя его громаду, и отпружинил, упав на колени. Кровавый плевок, сорвавшийся с губ, перерос в рвотный порыв, но Алексу удалось удержать в себе то последнее, что грело, медленно угасая... Тело дрожало, отдаваясь гадкой болью. Похоже, раны вскрылись вновь, но они сейчас волновали мало, как и рука... Пол уходил из-под ног, но Дорохов заставил себя подняться, глядя на бесчувственное тело на столе, словно ожидая, что оно шевельнётся, бросится на него, или наоборот, от него. Рука на автомате схватила нож, который остался в памяти какой-то тяжёлой печатью, но это было лишь предосторожностью. Он шагнул к Маргарэт, хромая ещё сильнее, чем раньше. Скользнув по царапине, два пальца легли на артерию, щупая пульс... - Жить будешь... - перевернув голову чуть набок, русский провёл по кровавой царапине у виска. Перевёл взгляд с блестящего лезвия ножа на левую грудь, и с силой воткнул его в столешницу. Где-то в голове поселилось отчаяние, но оно было тихим... Запахнув халат, русский покинул кухню, придерживая бледнеющую руку. Лучшее, что он для неё мог сделать, это добить её, но передумал...
Mag Jordan: - Вот видишь, он даже не смог меня добить, а ты говоришь любит... По-моему проще вообще туда не возвращаться... Мальчики, обнаружив его и мой труп, кастрируют идиота, и отпустят... - На ее губах появилась ледяная ухмылка, она знала, что ее помощники с легкостью сделают то, что никак не могла сделать она. - Ты должна вернуться. - Нет. Там боль, усталость, отвращение к самой себе и страх одиночества в толпе, а здесь хорошо... - Ты должна вернуться. - Зачем? Чтобы дав ему такую желанную свободу, снова оказаться в клетке своих страхов? Нет... С губ сорвался стон, наполненный болью, не открывая глаз Маргарэт провела рукой по столешнице рядом с собой, и ощутив собственную кровь на полированном дереве, снова застонала. Глаза все же пришлось открыть, как и сползти со столешницы. Халат буквально приварился к спине засохшей коркой крови, и передвигаться в нем было сложно, но она как упертый зомби шла к одной цели. И только выйдя на улицу, под проливной дождь, который бушевал как безумный, она ощутила себя живой. Несколько минут спустя, вымокшая, окончательно охрипшая, но довольная собой, она вернулась в дом с тщательно запакованным черным пакетом. Заперев входную дверь, она ненадолго закрылась в ванной комнате, и вышла оттуда уже переодетая, с почти сухими волосами и спокойным выражением на лице. В кармане пиджака лежал дамский глок, и пальцы правой руки трепетно сжимали его, в надежде что пистолет все же зазвучит, в правой у нее был пакет. - Жив? Отлично. В ванную. - У нее было спокойное лицо, только совершенно мертвые глаза, словно вернувшись с того света, она забыла там душу, и теперь ее зеркалам нечего было отражать.
Alexander Dorokhov: Русский сидел в комнате, спиной к двери, и глядя остановившимся взглядом в окно. Последние минут десять он пытался заставить себя перестать искать в себе понимание того, что он чувствует сейчас... - Был уже. - он не повернулся и не отреагировал на её появление ни одним мускулом, но стекло мутно отражало, как на губах играет странная бледная ухмылка. Заведомо бесплодные поиски не удавалось прервать, лишь затормозить, пока он в пятый раз накладывал себе перевязки и сбривал щетину, покрытую слоем чужой и своей крови. Алекс смотрел на дождь, не зная, в каком из своих адов он сейчас находится, но ожидая за спиной щелчка взведённого курка или отражение скупого блеска стали в стекле, белизну шприца или тихий свист удавки. Но при любом исходе, он знал, что снова не умрёт... только тяжёлая тишина и нарушавший её стук дождя по скатам крыши давали иллюзию смерти. Но для него это был рай. И таким он всегда будет, осталось только подождать немного... - Убей меня и просто закончи эту бессмыслицу... - он слегка откинул голову, оголив горло и подставив затылок. А если даже она сделает это, он всё равно много не потеряет. В конце концов, такая ли большая разница между адом и раем? Везде есть кто-то, кто делает грязную работу...
Mag Jordan: Едва заметное движение плечом. Щелчок курка. Выстрел. Пуля слегка оцарапала его ногу, она не промазала, она просто напомнила, что пока еще в доме хозяин она. - Меня это мало волнует. Вставай, пошли. Ему на лицо приземлилось полотенце, Маргарэт осталась стоять точно также как и когда вошла, не сделав ни одного лишнего движения. - Быстрее сделаешь, быстрее свалишь. Едва ощутимая дрожь коммуникатора в кармане, и отсутствие реакции. Была необходимость, чтобы из забрали сейчас, а для этого разговоры надо было закончить. В том числе и с Дереком, которому лень было лететь в такую погоду.
Alexander Dorokhov: - Что ещё я должен сделать?.. В том небольшом, но глубоком водоёме боли новая царапина на ноге стала лишь малой каплей. Русский медленно стянул полотенце с лица, неподвижно замерев на несколько секунд, вглядываясь за окно. Среди дождевых капель на секунду показался знакомый силуэт... - Переведи деньги на тот счёт... это было важно. - Алекс слез с кровати, с заметным неудовольствием вновь напрягая больную ногу. Ходить удавалось всё труднее, и похоже, костыль действительно был бы кстати. "А может быть, важно и сейчас..." Подойдя к ней, он вздрогнул и оглянулся - казалось, среди шума дождя он услышал знакомый себе голос...
Mag Jordan: - Для начала привести себя в порядок. - Она слегка подтолкнула его к выходу, Мэг явно не нравилась его неторопливость. А может ей просто хотелось побыстрее закончить этот затянувшийся фарс. - Бинты не снимай. В воду прямо так. - В ванной уже была набрана вода, нужной температуры и с нужным антисептиком, разведенным в пропорциях. Мэг собиралась продезинфицировать и обработать его раны не только одним махом, но еще и так, чтобы он об этом не знал. Предстоял сложный перелет и лишних проблем она не хотела.
Alexander Dorokhov: - Кислота там, что ль?.. - тыкнув воду пальцем, он на ходу придумал новую игру, которая смогла свернуть мысли просто в шутку. Поняв, что Мэг не отстанет, пока не задавит его чувством его же вины за проявленную заботу, Дорохов улёгся в ванну, едва слышимо выдохнув, расслабляясь. - Или фен бросишь? - он закрыл глаза, растянув на губах блаженную улыбку, словно дразнившую её. - Просто утопишь? - добавил он с показушным разочарованием, устраиваясь в ванной.
Mag Jordan: - Изнасилую до смерти и прикопаю под собачьей будкой. - Мэг положила пистолет в карман, и включила воду, направляя достаточно горячий душ на русского. - Начинай снимать бинты, только не спеши, не хватало, чтобы ты оторвал себе что-нибудь вместе с ними... - Она недобро ухмыльнулась и деревянно повела головой - несмотря на дозу наркотического обезболивающего, она ощущала как ноет шов на спине, хотя и понимала, что это всего лишь фантомные боли. - Бинты - на пол.
Alexander Dorokhov: - Охренеть. Не хватает только музыки. - мокрые тряпки не без неуклюжего изящества начали шлёпаться на пол. Дорохов почувствовал дежавю от горячего душа, но не стал дёргаться, только стараясь спрятать от струи обожжённую спину. Так и хотелось последний бинт кинуть ей в лицо... - Готово. - но вместо этого кусок грязной ткани просто лёг на плечо. Русский окунулся в помутневшую воду, ощущая на удивление приятное чувство в тех местах, где раны были открыты.
Mag Jordan: Маргарэт лишь ухмыльнулась, неторопливо смывая с него остатки запекшейся крови, грязь и прочее. Выключив душ, она поставила рядом с ванной стул, чтобы ему удобно было вытираться, и шагнула назад. - Вылазь, можешь вытираться не спеша. - Она ухмыльнулась, и присела на край тумбы в стороне от ванной, словно собираясь наблюдать очередное шоу. - Рядом, на соседнем стуле лежит пакет с одеждой, бельем и обувью. Одевай. Трость закреплена на левой ножке стула, она раскладная.
Alexander Dorokhov: Cтоило выбраться из ванной, как он тут же снова почувствовал какое-то угнетение, хотя раны больше не кровоточили. В сочетании с прохладой это вылилось в лёгкую дрожь, которая, впрочем, прошла, когда он вытерся и оделся, поморщившись, когда задел рану на ноге. Резким движением разложив трость, русский оглядел её немного потерянным взглядом. Он упорно не мог понять, почему после всего она продолжает заботиться о нём, но всё-таки это было приятно. Пакет стукнул, когда он отбросил его на стул - вытаскивая одежду, он явно пропустил что-то. - Всё ещё ходят... - измученно улыбнулся Дорохов. Ещё даже не нащупав предмет, он уже догадался, что там. Тихий щелчок, и побитый талисман вновь холодил запястье. - Куда ты меня отправляешь? - он опёрся на трость, с трудом ощущая рукоятку больной рукой.
Mag Jordan: Маргарэт с ухмылкой посмотрела на него. Причиной её заботы было желание избавиться от него побыстрее, чтобы начать приводить себя в психологические рамки, из которых выбил её этот долгий месяц. - В больницу. - Она поднялась, подходя к нему, но на расстояния недостаточное для удара. - Через несколько минут нас заберет вертолет. Нам обоим необходима реабилитация, и желательно на расстоянии друг от друга. - И как можно дольше не видеть и не знать, до того момента пока я не захочу уничтожить еще одно свое негативное воспоминание в твоем лице.
Alexander Dorokhov: - Нет! - Алекс сделал этот шаг за неё, на ходу дав трости тест на профпригодность, но не затем, чтобы ударить... во всяком случае, пока, но настроение снова сменилось в момент. - Никаких больниц и никаких вертолётов. - он не мог сказать, почему не хотел этого. Возможно, не хотел с ней больше находиться в одном здании, не видя в этом такой уж необходимости. Или действительно хотел увеличить расстояние между ними, не желая ещё больше сближаться, пока они не убьют друг друга. Было какое-то странное негативное предчувствие насчёт этих больниц... - Вылечу себя сам. Тебе это всё равно не нужно. - русский не уловил двусмысленности в слове "реабилитация", не ожидая, что его освободят от вируса.
Mag Jordan: -Я не спрашиваю,чего ты хочешь.-В её голосе прозвучала сталь.-Две попытки изнасилования и попытка убийства достаточно веская причина чтобы не оставаться с тобой под одной крышей ещё сутки,поэтому заткни е*ало,и делай,что говорят,пока кастратом не стал.
Alexander Dorokhov: - Чего? - русский шагнул ещё ближе, приблизившись вполтную. Срываться он не стал, но нервозность в голосе уже проскальзывала. На длинные фразы его едва ли хватало, но приходилось как-то выкручиваться. - Я не лягу в больницу. А уж тем более в одну с тобой. - голос звучал слишком твёрдо для человека, напоминающего мумию по количеству бинтов. Он не собирался отступать, как не отступил и на взлётной площадке, только теперь у него были на это другие причины. - И мне настолько же плевать, чего хочешь ты, насколько обычно. - он ловил взглядом малейшее её движение, готовый ответить на попытку кастрации стерилизацией в грубой форме, сжимая трость до хруста в рукоятке и собственной кисти.
Mag Jordan: -А ты думаешь я лягу с тобой в одну больницу?-Она хмыкнула,но как-то устало.Ей предстояла операция в Женеве,и реабилитационный период во Флориде.-Ты по прежнему слишком высокого мнения о себе,милый.-Мэг нежно потрепала его по щеке и направилась к выходу.
Alexander Dorokhov: - Это ничего не меняет. - Дорохов задержался, чтобы смочить горячее и сухое лицо водой. В больницу он ляжет только хладным трупом, даже если придётся всерьёз стать таковым. Потому что чувствовал, что всё равно вряд ли выйдет оттуда живым... пролежав даже годы. А не только из-за того, что не хотел принимать от неё помощи и вообще чувствовать её присутствие. - Так что до свидания... милая. Или лучше сразу стреляй. - поддержал он игру в семью с домом, когда выходил из ванной, глухо постукивая тростью. Ни поцелуя, ни взгляда, ни даже прикосновения - он действительно собирался просто уйти, уже опустив ручку входной двери.
Mag Jordan: Дверь была заперта и выстрел всё же грянул-пуля прошила левую стопу,уже не царапая,а с вполне конкретным ранением.-У тебя есть выбор,либо перестать ерепенится,как опущенный петух,либо остаться хромым и без правой руки,следующая пуля в локоть.-Она стояла
Mag Jordan: достаточно далеко,чтобы он мог дотянутся до неё раньше второго выстрела.Он окончательно взбеленил её.-Третий - в пах.-Серые глаза опасно свернули,достижение цели явно оправдывало средства.
Alexander Dorokhov: Боль стрельнула по всему телу, заглушая её голос и вызвав пелену гнева, которая окончательно избавила русского от остатков хоть какого-то самоконтроля. Боль пульсировала в голове, вместе с той злобой, которая прорывалась наружу. Боль стала вторым сердцем... Русский замер на две секунды, тяжело, шумно, и ровно дыша, вслушиваясь в гул в ушах, ловя этот ритм... Вдох, выдох... На выдохе трость рассекла воздух, врезавшись в её руку. Алекс, оттолкнувшись здоровой ногой, прыгнул следом, неловко опрокинув её, но тут же сориентировавшись, выворачивая руку и пистолетом и локтем надавив на горло, не давая Демону встать. - Как тебе ещё объяснить, что я от тебя ни хрена не хочу?.. - спрашивал он, вдавив сильнее. - Остановишься ты или нет, сука?! - убрав локоть и заменив его неживой пятернёй, он дёрнул вверх, прикладывая её затылком о дерево паркета, не смертельно, но от души. Он не мог сказать с уверенностью, кому задаёт эти вопросы - себе или ей. - Когда ты прекратишь держаться за это? Когда у тебя, наконец, хватит духу вышибить мозг без ненужных выстрелов?
Mag Jordan: Она не ожидала от него такой ловкости и такой прігучести с такой травмой, и теми незажившими ранами, что у него были. Хотел ли он ей причинить боль или нет - от души приложил или до смерти - ей было все равно. Наркотики в крови сделали свое дело, она не ощутила ни боли, ни каких-либо эмоций, лишь удивленно смотрела как он выворачивает бесчувственную руку с пистолетом, и даже не дернулась, когда он ударил ее головой об пол. - ПРЕКРАТИ. - Он был тяжеловат для нее сейчас, к тому же вызывал не нужные ассоциации. - Я не чувствую боли. После такой дозы героина, я вообще ничего не чувствую, поэтому перестань орать и отпусти меня. - Она посмотрела на него пустым взглядом. - Ты столько лет прожил с наркоманом, и не знаешь, что спрашивать бесполезно? - Губы растянулись в ухмылке, язык скользнул по ним, и в глазах появилось странное выражение.
Alexander Dorokhov: Когда она не чувствовала боли, он уже не чувствовал ничего, кроме боли, как изнутри, так и извне. Он не разжал рук, всё так же сдерживая Маргарэт, не давая распустить крылья, борясь с ней одновременно в двух вариантах, и собственной болезнью, жизнь для этой борьбы уже не была непересекаемой границей... - Я не могу тебя отпустить, пока ты меня не отпустишь... И не отпустишь себя... - слова напоминали сбивчивый бред, но Алекс вкладывал в них какое-то убеждение, которое понимал только сам. Уже не пытаясь отобрать пистолет, но всё ещё сдерживая её руку, он отпустил её горло, мягко положив тяжёлую даже для себя самого ладонь на лоб. - Отпусти нас, пока это совсем не убило... Нет никаких нас... нет даже призрака. - тогда, как она выглядела сейчас неуязвимой, он и сам чувствовал бессмертие - бессмертие отражения в зеркале, болезненную вечность. Призрак был... этим призраком был он сам.
Mag Jordan: Маргарэт только ухмылялась - бред должна была нести она, но похоже что укол был сделан себе, а торкнуло русского, при чем сильнее, чем от гипогликамина. С трудом продышавшись, она мягко обняла его за плечи свободной рукой, помня о том, что у него обожжена спина и повреждено плечо. - Тише... Я отпущу, я не могу удерживать тебя вечно... это сильнее меня... и моих грез... - Её тоже уже начало заносить, и пока глаза оставались странно жаждущими, на губах постепенно образовывалась корка, незаметная визуально. - Чтобы улететь нужны крылья, ты отдал их мне и не хочешь забирать, без крыльев я тебя не отпущу... любимы.... - Она замерла на выдохе осознавая, что почти сказала.
Alexander Dorokhov: - Я не хотел... но тебе они всё равно нужнее... - русский уже не слышал ни себя, ни её - не в этой жизни. В параллельной же этот разговор одного безумия на двоих о крыльях искажался до чудовищного и до чудовищно понятного. Алекс поймал себя на том, что уже не прижимает её руку, лишь легко, почти ласково касаясь бледной кожи. Но почему-то уже не чувствовал опасности выстрела в пах или голову. - Мне не нужны крылья, чтобы долететь до рая... мой рай это мой ад... - он неловко подвинулся, не удержавшись на больной ноге, и растянулся на полу рядом с ней, впрочем, не почувствовав ни холода, ни боли, ни жёсткости. - Не хочу их назад... без... - рука прошла по её волосам, замирая.
Mag Jordan: - Хотел... - Она накрыла его рот ладонью. - Молчи, я не хочу слышать... тебе нужны крылья и нужны больше чем мне, у меня есть власть, тебе же просто нужны крылья... - Она приподнялась над ним, теперь уже сама склоняясь и прикасаясь лбом к его лбу. - Я хочу, чтобы ты взял свои крылья, и улетел... а вернуться ты сможешь всегда. Если захочешь... Мир вокруг становился все более и более расплывчатым, перед глазами плыли тени, а ощущение легкости заполняло все тело с такой скоростью, что ей казалось - еще немного и она сама взлетит без крыльев.
Alexander Dorokhov: Здесь, в его Пустоте, всё было чётче, чем в реальном мире. Он на удивление хорошо понимал, чего он хочет, и чего не хочет, что важно сейчас и что нет. Но это было только в границах Пустоты... Алекс покачал головой, видя перед собой только серый туман её глаз. Он не хотел уходить - по ту сторону своего состояния, и оставаться - по эту, но не хотел брать крылья, казавшиеся здесь уже почти материальными крылья. - Не хочу... - опустевший взгляд замер, как у покойника, но русский оставался в сознании, просто ненадолго нырнув в самую его глубину. - Нет, не хочу... Они уже не мои... - он неуверенно попытался отстраниться от неё, будто убегал снова.
Mag Jordan: На миг она почти потеряла сознание,но словно протрезвела в следующее мгновенье.Нежной лаской она коснулась его лица.-Они всегда были твоими, и будут...-Наркотический дурман рассеивался,а вместе с ним уходил и туман безумия.В дверь негромко постучали.
Alexander Dorokhov: - Никогда уже не будут. - с горечью отозвался русский, отвернувшись, пряча голову от её ласки. Он знал, что никогда не сможет забыть всего, что было в этот месяц, забыть ту часть её жизни, которую пытался запомнить, забыть её. Знал, что и она не сможет, что бы ни сказала. Но можно попытаться забыть хоть что-то... - Я хочу домой... - шёпотом кому-то пожаловался Алекс по-русски, возвращаясь на границу между болью и жизнью. Он слышал, как в дверь постучали, но это была не та дверь, которую он хотел бы видеть. - Просто хочу домой... - он начал медленно подниматься, нащупав трость и поставив её перпендикулярно полу.
Mag Jordan: Она резко поднялась на ноги.Пора было завершать этот фарс,ставший важнее привычной жизни.-Прости меня...-Мэг открыла дверь.На пороге стоял Дерек,и несколько головорезов.Они были мокрыми с головы до ног,и злые. -Помогите ему дойти.Будет рыпаться-усыпите.
Mag Jordan: Русского подхватили под руки,утягиваяего под дождь и в вертолёт.Дерек пристально глядя на неё. -Ты укололась? -Да.Героин,и мне нужно прийти в себя.
Alexander Dorokhov: - Не прощу. - лопастям вертолёта было далеко до тех мифических крыльев, которые она обещала. - Не прощу... только не больницу... - он позволил себя увести, повиснув на плечах охранников безвольным и бездушным манекеном, быстро вымокая с ног до головы, и прислонился головой к стеклу вертолёта, закрыв глаза и вслушиваясь только в дождь, исключив из слуха звуки, то издаваемые людьми вокруг. Дождь заменял ему слёзы, заменял эмоции и нормальную жизнь... он любил дождь. - Я уже не жилец... зачем ты меня лечишь?
Mag Jordan: - Немедленно в вертолет. - Дерек дернул ее за руку, и она внезапно послушно пошла за ним. Не потому что хотела подчинятся, а потому что просто устала играть несвойственную ей роль. Не обращая внимания на размякшего русского в углу пассажирской части летной машины, Дерек быстро достал чемоданчик, и не спрашивая у Маргарэт, закатал ей рукав, делая укол. - С этим что? Марго мутно посмотрела на русского. Оставлять его без поддержки не хотелось, но и оставлять при себе тоже, она остро понимала - она причина его безумия, и как причина должна быть отстранена. - Дай ему гиполамин, и высадим у любой из больниц. Конверт с собой? - На кивок Дерека она продолжила. - Алекс, ты меня слышишь? - Она внезапно перешла на русский. - Ты не захотел моих денег, и они останутся на счету, ты всегда сможешь их вернуть. Здесь в конверте сумма достаточная, чтобы не сдохнуть в первые недели. Она не с моих счетов, и я не имею к ним никакого отношения. Твоя квартира цела и оплачена на месяц вперед.
Alexander Dorokhov: - Не надо у больниц... они обязательно вызовут копов. - отозвался русский, не открывая глаз. Интересно будет объяснять пончикожорам, почему в нём дыр как в швейцарском сыре. Догнивать в тюрьме, тяжело больным, ещё интереснее... - Лучше просто отдай Стечкина... - он тоже перешёл на русский, но слова давались с каким-то странным и заметным трудом. Конверт был принят без каких-либо эмоций или сопротивлений - он знал, что вряд ли ими воспользуется, как знал и то, что тем счётом не воспользуется никогда... если только она решит его похоронить на эти деньги. - Высади лучше прямо здесь, пока мы не взлетели. Я доберусь сам... - Алекс мягко коснулся её щеки, зная, что она этого не почувствует. В глазах не читалось доброжелательности, но и озлобленности там не было, что не могло быть минусом. - ...а если нет, это уже мало что изменит.
Mag Jordan: Она не ударила в ответ на прикосновение, но ударила взглядом, холодным и самоуверенным, что было пожалуй хуже чем просто удар. На лице дернулся нерв, и нервный тик охватил левую скулу. В серых глазах вспыхнула стальная ярость. - [bВзлетаем! - Зашелестели лопасти, медленно поднимая сумашедших людей в небо. - Они не вызывают копов к тем, кого привозим мы. Твое оружие в моем пентхаусе у Дэйва, и телепортировать я его не могу.
Alexander Dorokhov: - Не смей везти меня туда!.. - его убило не сколько выражение её глаз, сколько упрямство в её голосе. В глазах снова мелькнул недобрый блеск, и вспомнив больное место, он успел ударить прежде, чем Дерек остановил его, целясь в нос. Перепало и Дереку, но уже слабже, все силы теперь уходили на то, чтоб оставаться хоть в сознании, вырываться и тянуться к ручке двери. - Не решай за меня! Не смей... дрянь!.. - из последних сил Дорохов рванул конверт пополам, затем ещё, расбросав зелёные лепестки по вертолёту. Он не мог простить того, что она делает - не потому, что не хотел её заботы, а потому, что не хотел ложиться в палату, бес толку растягивая этот кошмар. Ради того, чтоб миновать этого, он готов был даже выпасть из вертолёта, потому и давил на дверь всем телом...
Mag Jordan: -Хватит!-Она едва дышала,наркотик ещё действовал,но боль уже пробивалась.-Тебя никто не заставляет ложится на лечение...-Она не шевелясь смотрела на него,как испуганный ребёнок глядя на русского.
Alexander Dorokhov: - Не трогай... мою кровь... - уже упуская сознание из слабеющих рук, сказал русский, дыша ровно и шумно, как спящий. - Не трогай... Оставь её такой... - он имел в виду гипогликамин, но выговорить название своего безумия не мог ни на русском, ни на английском. Алекс не хотел избавляться от него вполне осознанно, зная, что будет с ним, если его вывести, и зная, что будет, если не выводить. И выбирал второе, ревностно отстаивая этот выбор. - Не трогай... - последний раз сказал он, переходя на английский, и закрыл глаза, больше не в силах сдерживать действие снотворного. Рука разжалась, выпуская мятую четверть конверта.
Mag Jordan: -Дерек,отвезёте его в его квартиру.Инъекцию оставишь на столе,вместе с деньгами.-Она устало прикрыла глаза,чувствуя как постепенно выходит из крови наркотик,сменяясь чистотой обычной кровью.-Я не хочу ничего знать о нём в Женеве,но он должен быть жив.
Alexander Dorokhov: Салон вертолёта наполнился тревожным, но глубоким храпом. Бледное лицо русского никак не расслаблялось, находясь в том же напряжении, он даже без сознания боролся со сном, не желая уходить и не желая оставаться... Он открыл глаза, приходя в себя на металлической каталке в помещении с нежно-голубыми стенами. В лицо бил нестерпимый свет хирургической лампы, но он всё же сумел разглядеть, что в исследовательской царит такой беспорядок, словно её не использовали годами. Стенд с рентгеновскими снимками покосился, но ещё мерцал, издавая противный электрический треск и искря, и на экране вырисовывались странные негативы каких-то фигур и лиц. Медицинский шкаф лежал на полу, перевёрнутый, лекарство рассыпалось по всей площади комнаты, вперемешку вместе со стеклом и мелким медоборудованием. Пробуждение сопровождалось нескончаемым писком машины, говорящей об остановленном сердце... Алекс не мог шевельнуться. Что-то крепко сдерживало его тело, не позволяя ни одного движения. - Сердце осталось у тебя. Я не потерял его. - писк прервался, сменившись морзянкой сердцебиения, и даже сквозь встречный свет он разглядел знакомый тёмный силуэт. Никита поставил побитый фантом в вертикальное положение... у медицинской куклы были до боли знакомые женские очертания. Блеснул скальпель, входя в пластик чуть повыше левой груди. - Теперь оно твоё. - войдя в луч света, Никита вложил в его руку что-то холодное и пульсирующее. Алекс чуть сжал его, закрывая глаза, и слыша, как тире снова становится сплошным и молния на трупном мешке отделяет его от мира... Дорохов несколько раз резко дёрнулся, не приходя в сознание, бормоча что-то невнятное с русским акцентом, и затих, зафиксировав на лице маску боли. Очередной приступ начался снова вне расписания...
Mag Jordan: -Ты уверена,что полетишь в Женеву?Ты уверена,что хочешь отпустить его живым?-Мэг,стоящая у трапа самолёта,холодно посмотрела на врача. -Уверена.-Она нервно сглотнула.-Это мой долг.А я всегда плачу свои долги.Позаботьтесь чтобы он не открыл рот,мне не
Mag Jordan: нужна огласка.Это,ты оставишь на столе.-Мэг отдала Дереку конверт.
полная версия страницы